Ну, не то чтобы совсем исчезла. Померкла.

Случилось что-то вроде того, как когда она вернула Дмитрия обратно, сделав дампиром.

Магия была настолько сильна, что это "выжгло" нашу связь.

Но сейчас не было никакого взрыва магии.

Это было так, как если бы она преднамеренно игнорировала меня.

Как и прежде, я все еще чувствовала Лиссу: она была жива; с ней все было в порядке.

Так что же не позволяло мне чувствовать ее лучше? Она не спала, потому что я чувствовала ее опасение, испытываемое за стеной.

Присутствие духа прятало ее от меня и… это делала она.

Что за черт? Я точно знала, что наша связь работает только в одну сторону.

Я могу ее чувствовать, она меня — нет.

Так же я могла контролировать вход в ее мысли.

Почти всегда, я пыталась не попадать в них (за исключением времяпровождения в тюрьме), пытаясь защитить ее личную жизнь.

Лисса не могла этого контролировать, и иногда это приводило ее в бешенство.

Иногда, она использовала свою силу, чтобы закрыть себя от меня, но это было редко, трудно, и требовало значительных усилий с ее стороны.

Сегодня у нее это получалось, и я могла чувствовать, как тяжело ей это дается.

Держать меня вдали от ее мыслей было нелегко, но она справлялась.

Конечно, меня не заботило, как она это делает.

Я хотела знать, почему.

Вероятно, это был худший день моего заключения.

Страх за себя — одно дело.

Но за нее? Это было мучительно.

Если бы это была моя жизнь или ее, я действовала бы без колебаний.

Я должна была знать что происходит.

Узнала ли она что-нибудь? Решил ли Совет представить меня суду и казнить? Старается ли она защитить меня от этих новостей таким образом? В конце концов, чем чаще она использует дух, тем больше подвергает опасности свою жизнь.

Эта мысленная стена требовала много магии.

Но почему? Почему она берет на себя такой риск? Поразительно, на сколько сильно я хотела дотянуться до нашей связи сейчас.

Правда, я не всегда с удовольствием принимала чьи-то мысли в моей голове.

Ее мысли, несмотря на то, что я научилась их контролировать, иногда вторгались в мое сознание тогда, когда я не могла этого преодолеть.

Сейчас, ничто из этого не было важным, разве что ее безопасность.

Отсутствие связи походило на то, как-будто в тебе отсутствовала часть тела.

Весь день я пробовала войти в ее мысли.

Каждый раз, она не пускала меня.

Это было невыносимо.

Ко мне никто не приходил, да и книга с журналами давно потеряли свою привлекательность для меня.

Ощущение, будто я животное в клетке, снова вернулось ко мне, и я провела немало времени, крича на моих охранников — безрезультатно.

Похороны Татьяны были назначены на завтра и часы громко тикали, напоминая о приближении моего суда.

Наступило время сна, и стена в нашей связи наконец дала трещину, так как Лисса отправилась спать.

Связь между нами была устойчивой, но ее мысли были закрыты даже в бессознательном состоянии.

Я не нашла там никаких ответов.

Оставшись ни с чем, я пошла спать, гадая, буду ли я снова отрезана от нее утром.

Этого не произошло.

Она и я были связаны снова, и я смогла посмотреть на мир ее глазами еще раз.

Лисса встала, было раннее утро, она готовилась к похоронам.

Я не видела и не чувствовала никаких причин того, почему я была заблокирована ранее.

Она позволила мне вернутся в ее мысли, как обычно.

Я почти задавалась вопросом, вообразила ли я себе потерю связи с ней.

Нет… что-то там все-таки было.

Едва-едва.

В ее сознании, я ощутила, что есть мысли, которые она все еще скрывает от меня.

Они были скользкими.

Каждый раз, когда я пыталась ухватиться за них, но они ускользали от меня.

Меня поразил тот факт, что она все еще могла пользоваться магией, не подпуская меня к ним, и, видимо, вчера она заблокировала меня намеренно.

Что происходит? С какой стати ей нужно что-то от меня скрывать? Что я могла сделать, запертая в этой дыре? Мое беспокойство снова росло.

Что такого ужасного, о чем я не должна знать? Я смотрела, как Лисса готовилась и не видела ничего, что могло посужить признаком ну хоть чего-нибудь необычного.

Платье, которое она в конце концов выбрала имело длинные рукава и доходило ей до коленей.

Черное, конечно.

Вряд ли это было клубное платье, но она знала, что у некоторых брови полезут наверх.

При других обстоятельствах, это привело бы меня в восторг.

Волосы она оставила распущенными и глядя на свое отражение в зеркале, она могла видеть, как резко они контрастировали с черным цветом платья.

Кристиан встретил Лиссу снаружи.

Он привел себя в порядок, ну и мне следовало признать, что видеть его в костюме и рубашке с галстуком было… ну… непривычно.

Он выгладил стрелки на пиджаке, а на его лице было выражение из нечеткой смеси беспокойства, таинственности и обычного для него ехидства.