Схватив свой рюкзак с кровати, я расстегиваю молнию переднего кармана и хватаю кольт. Трей все еще прикован к тому же месту.

К несчастью, если человек в тени держит в руках пистолет, то я не смогу к нему подойти. Обычно в фильмах стена с дверью всегда свободна от препятствий, поэтому героиня может прижаться к ней и развернуться вокруг дверного проема, вытянув пистолет. Очевидно, при планировании этого отеля не учитывались возможные перестрелки, потому что у стены расположен шкаф для багажа. Также подозреваю, что меня, по крайней мере отчасти, можно заметить с той точки, где стоит человек, из-за зеркальных дверей шкафа.

Я осторожно продвигаюсь вперед, но прежде чем успеваю подойти к двери, тень приближается ко входу. Мой пистолет наготове. Однако Трей слишком близок… и теперь он тоже движется. Я ловлю мимолетный взгляд очень знакомого лица, когда Трей хватает его сзади, толкая через дверь на пол.

– Черт возьми, вы что, спятили?

Он начинает подниматься, но Трей толкает его коленом обратно вниз.

– Ты идешь, Кейт? – кричит мама. – Мы устали держать лифт.

– Отправляйтесь! Мы встретимся с вами внизу.

Я жестом указываю Трею отойти. Он с беспокойством смотрит на пистолет в моей руке, затем убирает колено со спины Кирнана и идет к двери, закрывая ее за собой.

Кирнан приподнимается, потирая ушибленную голову. Он бросает настороженный взгляд на мой пистолет, теперь уже направленный в пол.

– Ты можешь убрать эту штуку, Кейт.

– Ты первый, – говорю я, кивая на кольт в его руке, идентичный моему, если не считать перламутровую рукоять.

Он пожимает плечами и, вставая, убирает пистолет в карман. Только тогда мне удается разглядеть его лицо, и тут же весь воздух будто покидает мои легкие.

Он… изменился. Повзрослел. Не поседел и не покрылся морщинами, но я вижу, что он постарел. По крайней мере, лет на пять. Его подбородок теперь более четко очерчен, а глаза… я не могу точно определить, чем они отличаются, но по ним изменения заметны ярче всего.

Кирнан удерживает мой взгляд на несколько секунд, а затем протягивает руку Трею:

– Кирнан Данн. А кто ты?

Широкий шрам зигзагами тянется сантиметров на десять вдоль внутренней стороны руки Кирнана, прямо между запястьем и локтем. Шрама не было, когда я покинула его вчера вечером в Джорджии, но он и не свежий. Он будто выцвел – осталась серебристая узловатая линия на его коже.

Трей коротко пожимает протянутую Кирнаном руку, все еще настороженно глядя на него:

– Трей Коулман.

Как только отпускает руку Кирнана, Трей оглядывается на меня и говорит, оставаясь начеку:

– Он пришел с Пруденс. Они просто… возникли из ниоткуда… или что-то в этом роде, прямо там, в коридоре. У меня не было времени постучать, а он уже вытащил пистолет, поэтому…

– Все в порядке. – Я улыбаюсь ему и снова поворачиваюсь к Кирнану. – Почему ты здесь? Почему стоишь с пистолетом возле номера моей матери? Сколько времени прошло для тебя со вчерашнего вечера… со времен Джорджии? И что случилось с твоей рукой?

Кирнан отрицательно качает головой. У него странное выражение лица, я не могу точно сказать, то ли его забавляет шквал вопросов, то ли он раздражен.

– Как обычно, отвечу на все по порядку. Пру позвала на чай. Я ее телохранитель, поэтому сделал все, как мне было сказано, – он кивает в сторону Трея. – Когда она вывела местоположение на своем ключе, мы увидели, что в коридоре притаился незнакомый мужчина, это объясняет наличие пистолета. С событий в Джорджии прошло примерно шесть лет для меня. А шрам… – он пренебрежительно качает головой. – Случайность. Выглядит хуже, чем было на самом деле.

Я в этом сомневаюсь. Шрам неровный и на вид очень жуткий, в некоторых местах шире моего большого пальца. На деле это, скорее, два шрама, потому что там есть еще линия поменьше, около двух сантиметров длиной, идущая почти параллельно. Оба пореза явно нуждались в наложении швов.

Я уже собираюсь выудить у него дополнительную информацию, когда Трей спрашивает:

– Значит, Пруденс не сказала тебе, что мы здесь?

– Нет, – отвечает Кирнан, скривив губы. – Я уверен, она решила, что будет забавно, если мы все встретимся в коридоре. Одним из побочных эффектов работы на сумасшедшую является ее чувство юмора. И она не знает о той маленькой игрушке Кейт. – Его взгляд останавливается на пистолете, который я все еще держу в руке.

– Я тоже не знал, – говорит Трей, бросая на меня обеспокоенный взгляд.

– Я же говорила тебе о пистолете, – я прячу его в рюкзак.

– Я не знал, что ты на самом деле носишь его с собой.

Мое мнение по поводу его ношения за последние несколько дней сильно изменилось. Неделю назад я была бы в ужасе от этой штуки, но тот факт, что я была вооружена, спас жизнь Кирнана и, вполне возможно, мою собственную, в Божьей Лощине.

– Я здесь, чтобы спасти свою маму. От сумасшедшей, как только что заметил Кирнан. Я подумала, что это может пригодиться. Почему ты вообще работаешь на Пру, Кирнан?

Он пожимает он плечами:

– У нас общие враги. И несколько общих целей. Но мы опаздываем к чаю, поэтому детали придется отложить, – он мотает головой в сторону двери. – Пойдем?

Как бы мне ни хотелось сказать ему «нет», по крайней мере до тех пор, пока я не получу больше ответов, я не хочу оставлять маму наедине с Пруденс. Я не думаю, что она и правда обидит маму, хотя должна признать, что нынешний уровень нестабильности Пру тоже не лишает меня сомнений. В любом случае, она явно собирается убедить маму принять ее версию реальности. А в битве за сердце и разум каждая секунда, на которую я оставляю их наедине, не лишняя.

В лифте еще два пассажира, поэтому мы не разговариваем по пути вниз. Мы втроем просто стоим у задней стенки, неловко молча, а Трей время от времени бросает сердитые взгляды на Кирнана поверх моей головы. Я хватаю Трея за руку и переплетаю его пальцы со своими, надеясь показать, что никакой угрозы нет.

Если бы мне нужно было угадать, кто из них будет вести себя ревниво и собственнически, я бы выбрала