— Денис Альбертович не дурак, — шеф слегка нахмурился. — И он действительно не может найти причину. Поэтому-то он и обратился ко мне за помощью, по старой, так сказать, памяти. Но дело не столько в нашем давнем знакомстве, Владимир Александрович, а в том, что умирают люди, которые умирать не должны. Трое из каждой четверки умерших могли бы остаться в живых! Выслушав Дениса, я сразу же подумал о том, что лучше вас никто в этом деле разобраться не сможет.
— Почему? — удивился Данилов.
— Вы — умный человек с разносторонним профессиональным опытом. Те, кто хорошо вас знает, в один голос говорят, что вы очень внимательны к деталям и ничего не упускаете, вы умеете находить общий язык с разными людьми…
Данилов слушал, не перебивая. Редко когда удается услышать такую обстоятельную похвалу из уст начальства.
— …и вашему присутствию в отделении можно найти подходящее объяснение.
— Это какое же? — удивился Данилов.
— Все знают, что вы работаете над докторской…
Данилов смущенно улыбнулся. «Работаете» — это слишком громко сказано. На самом деле он иногда думал о том, что пора бы уж и начать двигать свою докторскую диссертацию. Но руки все никак не доходили…
— Вы устроитесь дежурантом на полставки или на четверть, как вам угодно, для того, чтобы набрать практический материал по вашей теме.
— Моя диссертация посвящена особенностям высокочастотной струйной искусственной вентиляции легких у пациентов пожилого и старческого возраста, — напомнил Данилов. — В нашей больнице я могу набирать материал с таким же успехом, а устраиваться совместителем на сторону мне совершенно не требуется.
— Тему можно придумать любую, — возразил заведующий кафедрой. — Начиная с анестезиологического обеспечения высокотравматичных операций на органах гепатопанкреатодуоденальной зоны[2] и заканчивая методами коррекции центральной гемодинамики[3] при эпидуральной анестезии.[4] А лучше всего изучать дифференцированный подход при формировании стратегии и тактики интенсивной терапии при какой-нибудь патологии, потому что такие темы требуют огромного материала. Вам хочется защититься как можно скорее и потому вы набираете материал на стороне. Как-то так.
«Если бы хотелось, то давно бы уже стал профессором», — подумал Данилов.
— Денис Альбертович пошел вам навстречу…
— А Денис Альбертович сознает, чем это может для него закончиться? — Данилов пристально посмотрел в глаза шефу.
— Что вы имеете в виду? — удивился тот.
— А то, что у меня уже есть готовый ответ, Владислав Петрович.
— Вы шутите?
— Нет, я говорю серьезно, — заверил Данилов. — Что мы имеем в условии задачи? Полностью обновленный врачебный состав под руководством компетентного заведующего — это раз. Очень высокий процент летальности в отделении — это два. Невозможность установления причины — это три. Решение лежит на поверхности, вам не кажется?
— Нет, не кажется! — в голосе шефа зазвенели нотки раздражения. — Неужели вы думаете, что Денис как-то к этому причастен?
— Уверен! — категорично отрезал Данилов. — Заведующий всегда в курсе того, что происходит у него в отделении, особенно в том случае, если работа организована в дежурном режиме. Когда люди сутками находятся на глазах друг у друга, ничего утаить невозможно. Вы говорите, что две комиссии ничего не нашли? А почему? Да потому что концы были хорошо спрятаны в воду. В история болезни делались ложные записи, к которым невозможно было придраться. Как вы думаете, Владислав Петрович — можно ли «фокусничать» с записями без ведома заведующего отделением?
— Вряд ли, — признал шеф. — Ну раз проскочит, ну другой… Но Денис же сам попросил помочь разобраться!
— Вы рассказы о Шерлоке Холмсе читали? Помните «Москательщика на покое»?
— «Москательщик на покое»? — переспросил шеф, не ожидавший подобного поворота беседы. — Помню-помню… Это смешной рассказ, в котором запах газа заглушали краской вместо того, чтобы просто проветрить помещение.
— Я не это имел в виду, — улыбнулся Данилов, — а то, что преступник сам обратился к Холмсу, желая отвести от себя подозрения как можно дальше. Денис Альбертович покрывает своих подчиненных в надежде на то, что они скоро наберутся опыта, притрутся друг к другу и перестанут косячить. В нынешней ситуации увольнять аиров[5] боязно. Могу предположить, что Денис Альбертович изрядно намучился с поиском новых врачей взамен тех, что уволились, и не хочет снова начинать эту кутерьму. К тому же не факт, что на место уволенного плохого врача придет хороший. Вот и приходится ему ловчить и изворачиваться, напускать туману, в частности — просить у вас помощи. Как вам моя версия?
Заведующий кафедрой не спешил с ответом. Посмотрел на потолок, задумчиво пожевал губами, а затем покачал головой.
— Нет, Владимир Александрович. Все совсем не так, как вы думаете, хотя должен признать, что ваша версия очень логична. Но вы не знаете Дениса, а я его знаю. Человек, который способен действовать так, как рассказали вы, ни за что бы не оставил кафедру, а дождался бы повторной защиты. Денис — искренний человек, он не способен притворяться.
— Когда-то был неспособен, — уточнил Данилов, — а потом жизнь научила. Tempora mutantur…[6]
— Нет! Все же — нет! — сказал шеф с таким выражением лица, будто съел что-то кислое. — Денис не такой! Впрочем, если дело обстоит так, как вы говорите, то вы это быстро увидите. Изнутри же хорошо видно, прячут концы в воду или нет. Ну так что, Владимир Александрович? Беретесь?
— Вы должны понимать, Владислав Петрович, что если я возьмусь, то не пойду ни на какие компромиссы, — предупредил Данилов.
— Какие могут быть компромиссы, когда умирают люди?! — взгляд шефа стал жестким. — Если бы мне был нужен заранее известный результат, я бы отправил туда Савельева!
Пришедший на кафедру в начале прошлого года доцент Савельев был конформистом наивысшего дана. Олег Тарасович поначалу радовался, что приобрел столь вменяемого сотрудника, но скоро понял, какого змея пригрел на груди, и радоваться перестал.
— Мне кажется, что мы не вправе оставаться в стороне, если можем помочь, — с несвойственной ему мягкостью сказал шеф. — Разумеется, можно сказать, что это не наше дело, пусть разбирается департамент, но департамент не смог разобраться, потому что комиссии могут обнаружить только то, что лежит на виду. А там что-то другое, Владимир Александрович. Вы со мной согласны?
— Согласен, — кивнул Данилов. — Резкий всплеск летальности в течение одного месяца можно объяснить стечением обстоятельств — мол, везли к нам исключительно крайне тяжелых. Но несколько месяцев… Кстати, Владислав Петрович, а когда именно начала расти летальность?
— С октября прошлого года, буквально с первых дней заведования Дениса. В октябре было… — шеф заглянул в настольный органайзер, — двенадцать процентов, в ноябре — девятнадцать с половиной, а в декабре — тридцать один и восемь. В январе работала первая комиссия, но несмотря на это летальность