И сказала то, что он хотел услышать, но не совсем то, что испытывала:
– Как будто вернулась домой.
Пока не принесли еду, я и не подозревала, что так проголодалась. Жареное мясо, овощи с ароматными травами, золотистый хлеб со сливочным маслом, соленья, тарелки нарезанного сыра с разноцветными корочками. Я положила себе больше еды, чем могла осилить.
Пока Журден был занят разговорами с мужчинами и женщинами, которые продолжали подниматься на возвышение для официальных приветствий, Люк развернул свой стул, чтобы быть лицом ко мне и к Картье.
Я насторожилась при виде веселого блеска в его глазах.
– Да? – подтолкнула я Люка, который продолжал улыбаться нам с Картье, откусывая булочку.
– Я хочу знать правду. – У него изо рта полетели крошки.
– О чем, брат?
Люк вздернул бровь.
– О том, как вы познакомились! И почему ты никогда об этом не рассказывала?! Во время наших встреч заговорщиков… неужели ты не знала? Мы думали, что вы незнакомы.
Я не сводила глаз с Люка, но чувствовала на себе взгляд Картье.
– Мы ничего не говорили, потому что не знали об участии друг друга, – ответила я. – На встречах заговорщиков вы называли Картье – Тео д’Арамитцем. Но я не знала, кто это. Я же была Амадиной Журден, а Картье не знал, кто это.
Я пожала плечами, хотя потрясение от этого открытия еще не прошло и я находилась во власти того волнующего мгновения, когда поняла, что Картье – лорд Морган.
– Простое недоразумение из-за двух вымышленных имен.
Простое недоразумение, которое могло провалить весь заговор по возвращению королевы.
Поскольку я не знала, где мой предок закопал Камень Сумерек, в качестве гостьи лорда Аллены меня отправили в Мэвану, где в его владениях я должна была тайком искать Камень. Кроме того, заговорщики Журдена собирались под видом валенийских аристократов приехать в замок Дамэн на осеннюю охоту. Настоящим заданием Журдена было подготовить людей к возвращению королевы.
– Кто тебе об этом сказал? – спросила я Люка.
– Мириай, – ответил брат и отхлебнул эля, чтобы спрятать нежность, с какой произнес ее имя.
Мириай, моя лучшая подруга и соседка по комнате в Магналии, госпожа Музыки, тоже знала Картье как валенийского господина Науки.
Я хмыкнула, наслаждаясь тем, как братец краснеет под моим пристальным взглядом.
– Что? Она рассказала мне правду после битвы, – Люк запнулся. – Мириай сказала: «Ты знаешь, что лорд Морган учил Бриенну в Магналии? И мы понятия не имели, что он – мэванский лорд».
– Значит… – начала я, но меня оборвал Журден, который внезапно поднялся.
Тотчас в зале воцарилась тишина, и все глаза обратились к нему. С чашей в руках он окинул взглядом своих людей.
– Теперь, когда я вернулся, хочу сказать несколько слов, – начал он и помолчал, глядя на эль в чаше. – Не могу передать, каково это – снова быть дома и воссоединиться с вами. Последние двадцать пять лет я думал об этом днем и ночью. Я мысленно произносил ваши имена, когда не мог заснуть, вспоминал ваши лица и голоса, умелые руки и радость вашей дружбы.
Журден поднял голову, и я увидела в его глазах слезы.
– Я плохо поступил с вами, бросив вас в ночь первого восстания. Я должен был стоять на своем, должен был оставаться здесь, когда Ланнон приехал искать меня…
В зале стояла томительная тишина. Единственными звуками оставались наше дыхание, потрескивание огня в камине и лепет младенца на материнских руках. У меня зачастило сердце: не ожидала, что он такое скажет.
Я посмотрела на Люка – тот побледнел. Мы обменялись взглядами, думая об одном и том же: «Что нам делать? Надо что-то говорить?»
Я готова была подняться, но тут услышала размеренные шаги человека, подходившего к возвышению. Это был Лайам, один из оставшихся танов Журдена, несколько лет назад сбежавший из Мэваны в поисках своего поверженного лорда, в конце концов нашедший Журдена в тайном убежище и присоединившийся к новому мятежу.
Без сведений Лайама мы не смогли бы поднять восстание. Он взошел по ступеням и положил руку на плечо Журдена.
– Мой лорд Мак-Квин, – начал тан, – не описать словами, что я чувствую, видя вас снова в этом зале! Я говорю за всех нас: мы преисполнены радости от воссоединения с вами. Мы думали о вас каждое утро на рассвете и каждый вечер, отходя ко сну. Мы мечтали об этом моменте и знали, что однажды вы вернетесь.
Журден смотрел на Лайама, и я понимала его чувства.
Лайам улыбнулся.
– Я помню ту темную ночь. И большинство из нас помнит. Мы пришли с вами в этот самый зал после битвы и принесли этого парня. – Он посмотрел на Люка, и от любви в его глазах у меня перехватило дыхание. – Вы убежали, потому что мы того хотели и просили вас об этом, лорд Мак-Квин. Вы сбежали, чтобы сохранить жизнь сыну, и мы бы не вынесли потери вас обоих.
Люк поднялся, обошел стол и встал рядом с Лайамом. Тан положил на плечо моего брата правую руку.
– Мы приветствуем ваше возвращение, мои лорды, – сказал Лайам. – И мы почитаем честью опять служить вам.
Зал ожил – все вскочили, поднимая чаши с элем и сидром. Мы с Картье тоже встали, и я подняла кубок с сидром, чтобы выпить за здоровье отца и брата.
– За лорда Мак-Квина… – начал было тан Лайам, но Журден резко повернулся ко мне.
– Моя дочь, – хрипло произнес он, простирая ко мне руку.
Я застыла, удивленная, а зал замолчал – все как один смотрели на меня.
– Это Бриенна, – продолжал Журден, – моя приемная дочь. Если бы не она, я не смог бы вернуться домой.
Я вдруг испугалась, что из замка Дамэн распространится правда о дочери лорда Аллена, поскольку на прошлой неделе я недвусмысленно объявила себя в замке Алленов его когда-то потерянной дочерью. И хотя я не знала всех ужасов и жестокостей, которые обрушились на эту землю и этот народ, мне было известно, что двадцать пять лет назад Брендан Аллена предал Журдена и захватил его земли и людей.
Я была дочерью врага. Глядя на меня, не видели ли они его тени? «Я больше не Аллена, я Мак-Квин», – напомнила я себе.
Шагнув к Журдену, я позволила ему взять меня за руку и привлечь к себе, под его тепло.
Тан Лайам улыбнулся мне. В его глазах блеснуло извинение, словно он сожалел, что не заметил моего присутствия. Он поднял чашу и провозгласил:
– За Мак-Квинов!
Тост прокатился по залу, разогнав тени, словно под потолком зажегся свет.
Помедлив всего мгновение, я подняла кубок с сидром и осушила его.
После пира Журден с Картье и Люком повели меня по главной лестнице в комнату, которая когда-то была кабинетом отца. Стены обширного помещения занимали книжные полки. Меха и ковры на каменном полу