Обе киплинговские книги о Паке (как раньше его же «Книга джунглей») имели триумфальный успех. Уже при жизни писателя они были переведены на двадцать семь языков! А начиналось все здесь, в этой маленькой долине, у подножия этого холма, на берегах Мельничного ручья, вдоль которого ведет экскурсионная тропинка с калиткой и указателем: «Продолжение осмотра». А вот и Малая Мельница – «самое распрекрасное место» для игр в дождливый день. Она отреставрирована умельцами из окрестных мест – тщательно и совершенно бескорыстно. Картины и схемы на стенах рассказывают о мукомольных колесах и жерновах. Все в порядке, все как должно быть; и только никто больше не огласит чердак кровожадным пиратским кличем и никто не высунется из маленького «Утиного окошка» посмотреть, перестало ли моросить на улице или нет. Есть туристы, приходящие сюда «вразброд и парами», есть лавочка сувениров внизу, неподалеку от входа, есть даже я, невесть каким ветром занесенный сюда гость из России. И только нет девочки Элси и мальчика Джона – тех самых Уны и Дана, встречавшихся здесь с Паком, с Гэлом-чертеж ником и с Хобденом…
Они были погодки, Элси и Джон, она родилась в 1896 году, а он в 1897-м. Значит, сколько ему было, когда он погиб во Фландрии, в бою при Лоосе 27 сентября 1915 года? Восемнадцать лет.
Я выхожу и смотрю – сперва на солнце, потом на часы. Уже около двух, пора в путь. С легкой сумкой на плече и с картой в руке я иду сперва по тропе, а потом по асфальтовой узкой дороге через холмы – чем дальше, тем пустыннее кругом.
Сельская глубинка – холмы и леса, и очень редкие следы жилья. Я запыхался скорей, чем думал. Тут вот в чем секрет: когда развертываешь карту на столе и на коленях, дорога кажется короткой, как мизинчик, и плоской. А когда начинаешь шагать, она вдруг забирает вверх – да так круто, как нос фрегата, идущего против ветра в шторм! – а потом скатывается вниз – и снова вверх – и снова вниз… В общем, выходит совсем не то, что идти по равнине. И хотя с холмистых вершин открывается захватывающий вид на центральный гористо– лесистый Сассекс (Вильд – старинное название этого края), но через три часа я понял, что все-таки необходимо схитрить.
В конце концов (подумал я), пройдено уже больше половины пути, и если я сейчас проголосую и доеду до Баттла на попутке, кому какое дело? Можно будет рассказывать, что проделал весь путь пешком, и я имею на это моральное право, потому что, во-первых, уж больно горки крутые и, во-вторых, остались какие-то миль шесть – мелочь, которая принципиального значения не имеет.
Приняв такое решение, я стал оглядываться на ходу и делать всякие приветливые знаки обгонявшим меня машинам. Машин шло мало: три-четыре за час, не больше. Очень скоро стало ясно, что занятие это бесперспективное, никто не станет останавливаться на пустынной дороге: идешь себе и иди, раз тебе надо. Логично. Вскоре я отчаялся голосовать – и сразу взбодрился. Я шагал с какими-то новыми силами в душе и в ногах, горланя разные стихи и песни. В том числе и балладу о Паке:
С тех пор, как Мерлин-чародейНа свет был ведьмою рожден,Известен я среди людейКак весельчак и ветрогон.Но кончен часМоих проказ,И с первым криком петухаМеня уж нет,Простыл и след,Ищите ветра: – Ха-ха-ха!И тут очередная машина (я сошел на обочину, чтобы пропустить ее) неожиданно остановилась.
– Вас подвезти?
Я не заставил себя упрашивать и, поблагодарив, сел рядом с водителем – весьма пожилым джентльменом с рыжей бородкой и ручьисто-голубыми глазами. Разговорились, как водится. Я назвал свое имя, а он свое.
– Даллингтон? – с удивлением переспросил я. Так называлось поместье, которое Хью получил от Де Акилы.
– Дик Даллингтон, именно так. Я ведь из этих мест.
Оказывается, он заприметил меня еще раньше, у киплинговского дома, куда приезжал навестить внука, работающего в музее. Мистер Даллингтон и сам проработал в нем много лет, а теперь на пенсии.
Он удивился, узнав, что я из Москвы. Из такого далека! Откуда же вы знаете здешние места? Ах да, карта. И компас. Чудеса!
– А я живу в Баттле, – поведал он. – Битва при Гастингсе, слыхали? Там есть экскурсии в Баттлском аббатстве. Показывают место битвы. Вы можете успеть, они закрываются позже.
Через какие-нибудь десять – пятнадцать минут мы были в Баттле, и мой чудный старик подкатил прямо к кассе музея. Я спросил его, не хочет ли он составить мне компанию.
– Да нет… я там бывал – давно… – загадочно ответил он и уехал.
Два часа спустя я сидел в поезде, идущем в Лондон. Я рассматривал свои сувениры: шелковую закладку с вышитой на ней «Песней контрабандистов» и книги о Киплинге. В одной из них лежало несколько сорванных возле Дома Моряка листьев – дуб и терн. Листья ясеня я срывать не стал, чтобы ненароком не натворить колдовства и не позабыть всего, что я увидел в этой поездке. Правда, с Паком мне не удалось повстречаться. Но я почему-то думаю, что он все-таки сопровождал меня в этот день – неслышно и незримо.
Григорий Кружков
Меч Виланда
Песня Пака Вон, видишь, через дальний лугНеровный след ведет?Там пушки волокли на юг —Встречать испанский флот!Вон, видишь, жернова стучатНа ближнем бережку?Лет восемьсот еще назадМололи здесь мукуВон там, среди густых дубрав,В лощине под горойСаксонцы в бой пошли, прорвавНорманнов тесный строй!Вон там, за той грядой холмов,Где ветер и туман,Альфред с ватагой храбрецовГромил и гнал датчан.А там, на склонах, где стада(И в каждом – рыжий бык),Там город был, еще когдаИ Лондон не возник!Полуразмытый видишь вал,За ним – крутой обрыв?Там Цезарь лагерем стоял,Из Галлии приплыв.А видишь, вьется по холмамЗагадочный зигзаг?То Каменного Века шрам,Стоянки древней знак.Забытый храм, заросший следСредь высохших болот,И дух веков, и прах побед, —Здесь Англия живет!Не просто луг, не просто лес,Не остров, не страна —Край Мерлина, земля чудесВ наследство нам дана.Зрителями были три коровы. Ребята разыгрывали перед ними «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Конечно, не целиком: всю комедию они бы не смогли запомнить; но отец сильно сократил ее, сделав из большой пьесы маленькую, и дети репетировали с ним и матерью до тех пор, пока не выучили свои