людей, и желаю тебе добра». Потом он взял свою удочку – сейчас она ещё более походила на длинное копьё – и зашагал прочь.

– А что же бедняга Виланд? – спросила Юна.

– Он засмеялся и закричал от радости, потому что наконец стал свободен и мог уйти. Но он был честный Древнец. Он сам зарабатывал себе на хлеб и хотел, прежде чем уйти, отплатить добром за добро. «Я сделаю этому юноше подарок, – сказал Виланд. – Подарок, который будет служить ему во всех уголках света, да и Старой Англии он послужит. Раздуй-ка мне мехи, дружок, пока я подыщу подходящий кусок железа. Последний раз беру я в руки молот».

И он выковал меч – тёмного металла, изгибающийся и переливающийся как волна, а я все раздувал мехи, пока Виланд работал. Клянусь Дубом, Ясенем и Терновником, это был действительно, скажу я вам, Кузнец Богов. Дважды он охлаждал меч в бегущей воде, а в третий раз охладил его в вечерней росе. Он положил его под луной и запел над ним руны, древние заклинания, а потом нанёс пророческие руны-надписи на сам клинок. «Это, – сказал он мне, вытирая пот со лба, – лучший меч, который когда-либо делал Виланд. Даже его владелец никогда не узнает, насколько он хорош. Идём в монастырь».

Мы проникли в общую спальню, где почивали монахи, и нашли Хью. Виланд вложил ему в руку меч, и юноша, не просыпаясь, крепко сжал его рукоять. Затем Виланд пошёл в церковь при монастыре – войти вглубь он не осмелился и остановился на пороге – и швырнул на пол все свои кузнечные принадлежности: молот, щипцы, рашпиль, – чтобы показать, что он покончил с делом навсегда. Грохот раздался такой, будто упали рыцарские доспехи. Сразу же сбежались сонные монахи, решившие, что на монастырь напали французы. Первым примчался Хью, размахивая боевым мечом и выкрикивая саксонские боевые кличи. Увидев кузнечные инструменты, все были сбиты с толку и ничего не могли понять, пока послушник не попросил разрешения говорить и не рассказал всем, как он поступил с фермером, что он пожелал Вейланду-кузнецу и как потом он нашёл на своей кровати замечательный меч с древними рунами.

Сначала аббат покачал головой, но потом рассмеялся и сказал нашему послушнику: «Сын мой Хью, я и сам знал, без всяких знаков от языческих богов, что ты никогда не станешь монахом. Бери свой меч, и храни свой меч, и не расставайся со своим мечом, и будь так же добр, как ты силён и внимателен к людям. А инструмент Виланда мы повесим перед алтарём, потому что, кем бы этот Кузнец Богов ни был в прошлом, мы знаем, что он честно зарабатывал свой хлеб и тем приносил нам пользу». Потом все снова отправились спать, все, кроме Хью; юноша сидел во дворе, играя с мечом. У выхода мы с Виландом расстались. «Прощай, – сказал он. – Ты остался по праву. Ты видел, как я пришёл в Англию, теперь ты видишь, как я ухожу. Прощай же!»

И он побрёл вниз, туда, где начинается большой лес, – это место вы называете лесной опушкой. Именно там он когда-то высадился. Некоторое время было слышно, как он пробирается сквозь густые заросли к Хосбриджу, затем все стихло. Он ушёл. Вот так это случилось. Я сам все видел.

Дети надолго затаили дыхание.

– А что стало с послушником Хью? – спросила Юна.

– А с мечом? – спросил Дан.

Пак осмотрел лужайку; она лежала в тени холма Пука, в покое и прохладе. Где-то рядом пронзительно кричал коростель, а в ручье начали прыгать маленькие форельки. Из ольшаника, нервно махая крыльями, прилетел большой белый мотылёк и стал кружить над головами детей, а над ручьём появилась лёгкая дымка тумана.

– Вам это действительно интересно? – спросил Пак.

– Да, да! – дружно крикнули дети. – Ужасно интересно.

– Очень хорошо. Я обещал вам, что вы увидите то, что увидите, и услышите то, что услышите, хотя это и произошло три тысячи лет назад, но в данный момент мне кажется, что, если вы сейчас же не вернётесь домой, вас начнут искать. Я провожу вас до ворот.

– Ты ещё придёшь сюда, когда мы будем здесь? – спросили дети.

– Конечно, ну конечно, – ответил Пак. – Я, видите ли, уже бывал здесь раньше. Пожалуйста, подождите минутку.

Он дал им каждому по три листа – Дуба, Ясеня и Терновника.

– Пожуйте их, – сказал он. – Иначе дома вы расскажете о том, что видели и слышали, а насколько я знаю взрослых, они тут же пошлют за доктором. Кусайте же листья!

Дети откусили.

ГИМН ДЕРЕВЬЯМ

• В Старой Англии, как нигде,Зелёный лес прекрасен,Но всех пышней и для нас роднёйТерновник, Дуб и Ясень.Терновник, Ясень и Дуб воспой(День Иванов светел и ясен),От всей души прославить спешиДуб, Терновник и Ясень.
• Могучий тис ветвями повис —Лучше всех эти ветки для лука.Из ольхи башмаки выходят легки,И круглые чаши – из бука.Но подмётки протрёшь, но вино разольёшь,Хоть твой лук был в бою ненапрасен.И вернёшься опять сюда воспеватьДуб, Терновник и Ясень.
• Вяз, коварный злодей, не любит людей;Он ветров и бурь поджидает,Чтобы ради утех сучья сбросить на тех,Кто тени его доверяет.Но путник любой, искушённый судьбой,Знает, где его сон безопасен,И, прервав дальний путь, ляжет он отдохнутьПод Терновник, Дуб или Ясень…
• Нет, попу не надо об этом знать,Он ведь это грехом назовёт, —Мы всю ночь бродили по лесу опять,Чтобы вызвать лета приход.И теперь мы новость вам принесли:Урожай будет нынче прекрасен,Осветило ведь солнце с южной землиИ Дуб, и Терновник, и Ясень.
• Терновник, Ясень и Дуб воспой(День Иванов светел и ясен)!До последних дней пусть цветут пышнейДуб, Терновник и Ясень.

Когда они очнулись, они подходили к нижним воротам, прислонившись к которым, стоял их отец.

– Ну как прошла пьеса? – спросил он.

– О, замечательно, – ответил Дан. – Только потом мы, кажется, уснули. Было очень жарко и тихо. Ты помнишь, Юна?

Юна покачала головой и не ответила.

– Понятно, – сказал отец. – Но почему ты жуёшь какие-то листья, доченька? Просто так?

– Нет, это зачем-то было надо, но я точно не помню.

И никто из них не мог ничего вспомнить, пока…

КРЫЛАТЫЕ ШЛЕМЫ[30]

1. Центурион тридцатого

После уроков Дана оставили учить латинский язык, и Юна отправилась к опушке дальнего леса одна. Там в дупле старого берёзового пня была спрятана большая рогатка Дана и отлитые Хобденом пульки. Рядом возвышался холм Пука и извивался ручей, бегущий к кузнице, где стоял дом Хобдена.

Юна достала из тайника рогатку, вложила в неё пульку и выстрелила в сторону таинственно шумящего леса. Тотчас за кустами послышалось какое-то бормотание, и оттуда вышел юноша в медных, сверкающих на солнце доспехах, со щитом и копьём в руке. Больше всего Юну поразил громадный медный шлем с конским хвостом,