- Могу я указать получателя для своего пожертвования? - спросила Клер. Это привлекло внимание Оливера, и даже Шейн приподнял веки, чтобы взглянуть на нее. - Раз уж я сдаю добровольно.
- Да, я полагаю, - сказал Оливер, и достал черный маркер. - Имя?
- Больница, - сказала она. - Для чрезвычайных ситуаций.
Он одарил ее долгим, оценивающим взглядом, а затем пожал плечами и поставил простой крест на пакете - заполненным уже на четверть - прежде чем закрепить его в держателе рядом с ее креслом.
Шейн открыл рот, но Оливер сказал: - Даже не думай произносить это. Твоя уже заказана.
Шейн ответил на это рвотными звуками.
- Именно поэтому твоя кровь не предназначена для моего счета, - сказал Оливер. - У меня действительно есть стандарты. А теперь, если кто-либо из вас почувствует тошноту или слабость, нажмите кнопку. Так или иначе, я вернусь через несколько минут.
Он встал и пошел к двери, но помедлил, положив руку на ручку. Он повернулся к ним и сказал: - Я получил приглашение.
На мгновение Клер не знала о чем он говорил, но затем она ответила: - Оу. Вечеринка.
- Помолвка, - произнес он. - Тебе следует поговорить со своими друзьями по поводу... политической ситуации.
- Я... Что? О чем вы говорите?
Глаза Оливера сверлили ее, и она опасалась какого-либо вампирского принуждения, но он, казалось, абсолютно не пытался. - Я уже пытался предостеречь Майкла, - сказал он. - Это неразумно. Очень неразумно. Вампирское сообщество в Морганвилле уже… обеспокоено, они чувствуют, что людям дали слишком много свободы, слишком много дозволенности в их деятельности в последнее время. Всегда существовали четкие отношения…
- Серийного убийцы и жертвы, - вставил Шейн.
- Защитника и Защищаемого, - сказал Оливер, бросив хмурый взгляд на ее парня. - Такие отношения освобождены от слишком сильных эмоциональных осложнений. Это обязательство, которое вампиры могут понять. Эта… связь между Майклом и вашим человеческим другом Евой… неотработанна и неприятна. Теперь, когда они грозятся узаконить эти отношения… возникло сопротивление. С обеих сторон, от вампиров и людей.
- Погоди, - сказал Шейн. - Ты серьезно говоришь нам что люди не хотят чтобы они поженились?
- Существует четкое понимание того, что не уместно или не разумно разрешать вампиро-человеческие смешанные браки.
- Это рассизм!
- Это никак не связано с расой, - сказал Оливер. - Это связано с видами. Между вампирами и людьми установившиеся отношения, и, с точки зрения вампиров, это отношения хищника и жертвы.
- Я все еще думаю, что ты имеешь в виду паразита и хозяина.
Раздражительность Оливера вспыхнула, что было опасно. Его лицо изменялось, буквально перемещалось, словно внутренний монстр стремился вырваться. Затем всё исчезло, но осталось ощущение в комнате, покалывающий шок, заставивший даже Шейна заткнуться, по крайней мере, пока. - Некоторые не хотят, чтобы Майкл и Ева поженились, - сказал он. - Можете мне поверить на слово, что даже равнодушные считают, что это ничем хорошим не кончится для всех участников. Это неразумно. Я говорил ему об этом, и я пытался сказать ей. Теперь я говорю вам остановить их.
- Мы не можем! - воскликнула Клер ужаснувшись. - Они любят друг друга!
- Это точно не имеет никакого отношения к тому, что я говорю, - сказал ей вампир, и открыл дверь в комнату. - Меня совершенно не волнуют их чувства. Я говорю о реальной ситуации. Брак - политически губителен, и разожжет проблемы, которые лучше всего оставить тлеющими. Скажи им это. Скажи им, что это будет остановлено, так или иначе. И лучше, если они остановят это сами.
- Но...
Дверь закрылась, что бы она ни собралась сказать, и, в любом случае, Клер не была уверена, что у нее действительно была хоть какая-нибудь идея. Она посмотрела на Шейна, который казался столь же безмолвным, как и она.
Но он, конечно же, первым обрел голос. - Ну, - сказал он, - Я ему так и сказал.
- Шейн!
- Послушай, вампиры и люди вместе - никогда не было хорошей идеей. Это, как союз кошек и мышей. Всегда скверно заканчивается для мыши.
- Это не вампиры и люди. Это Ева и Майкл.
- В чем именно отличие?
- Это… просто!
Шейн вздохнул и положил голову обратно на подушки. - Хорошо, - сказал он. - Но я ни за что не разобью Еве сердце. Тебе придется сказать ей, что свадьба отменяется, любезность от вампирского почти-босса. Просто дайте мне знать заранее, чтобы я смог установить на своих наушниках заглушающие настройки, чтобы перекрыть крики и вой.
- Ты такой трус.
- Из меня кровь вытекает в пакет, - указал он. - Я думаю, что заслужил какой-нибудь нетрусливый нагрудный знак.
Она бросила свой красный резиновый мячик в него.
Не то, чтобы Клер тайно не видела, что все это надвигается.
Она не хотела в это верить. Она была вовлечена во все приготовления к вечеринке - Ева настояла на этом. Вдвоем они планировали абсолютно все, начиная с салфеток (черных) на скатертях (серебряных) до цвета бумаги для приглашений (черный, опять же, с серебряными чернилами). Было весело, конечно, проводить время только девичьей компанией, выбирать цветы, еду и сувениры для гостей, составлять список музыкальных композиций, и, лучше всего, выбирать одежду.
Это было только на этой неделе, как все стало… ну, реальным… и у Клер появилось чувство, что, может быть, не все было так сказочно и слащаво. Прогулка с Евой по центру города обернулась совершенно новым, шокирующим опытом: Клер привыкла, что ее игнорировали, или (в последнее время) смотрели с какой-то странной осторожностью - ношение брошки Основателя Морганвилля на воротнике принесло ей совершенно ненужную (возможно незаслуженную) репутацию крутой штучки.
Но на этой неделе, гуляя с Евой, она видела, что добавилась ненависть.
О, это не было очевидным или еще что... Стало ясно по косым взглядам, сжатым губам людей и резкой манере общения с Евой, если они вообще разговаривали. Морганвилль несколько изменился за последние пару лет, и одним из наиболее важных изменений было то, что люди больше не боялись показать, что они чувствовали. Клер думала, что это - позитивные изменения.
Сначала, Клер решила, что отвержение - просто единичные случаи, а затем она подумала, что, возможно, это была всего лишь нормальная для маленького города политика в сфере труда. Ева была Готом, она была