недостаток тем, что привезу домой великолепную Papilio sophia.Мы находимся здесь уже почти четыре недели. Я мог бы запросто прожить здесь и целый год — в окрестностях Белема водится около 700 различных видов бабочек, по сравнению со всего лишь 66 во всей Англии! Я приблизительно подсчитал, что поймал и занес в документы пока только половину всех видов. Мне стало больше везти в ловле чешуекрылых, летающих на большой высоте, — один местный мальчишка, который крутится рядом и помогает нам, показал, как, используя ярко-голубую тряпицу, привлечь внимание самца голубой морфиды (но не самки, что странно). Я расправил лоскуток, подвесил на растение, и бабочка слетела вниз, чтобы обследовать его, а я тем временем подкрался из своего укрытия и — voila! Она моя. Руки у меня дрожали — я так давно ждал этого момента, так разволновался при виде драгоценной бабочки совсем близко. А еще я соорудил сачок с длинной ручкой, но таскать его с собой оказалось страшно неудобно. Длина его ручки около 20 футов, и когда я хожу с ним через лес, обязательно натыкаюсь на что-нибудь и получаю ссадины и синяки. И пользоваться им тяжело — не очень-то замахнешься, впрочем, таким способом я умудрился поймать парочку медлительных самок голубой морфиды. Но по сравнению с самцами они такие невзрачные. Вместо переливчатого голубого цвета — насыщенный коричневый. Сама по себе самка этого вида вполне привлекательна, но, имея такого великолепного самца рядом, она не может не чувствовать себя убого одетой женой красавца-щеголя, я в этом уверен. В первое время я думал — мне никогда не поймать ни одной из этих недоступных особей. Но теперь, когда у меня это получилось, я понимаю, что все в моих руках. Абсолютно все! Джон страстно желает двигаться дальше. Вчера вечером он озвучил то, что каждый из нас таил в глубине души: Белем — это не тропический лес Амазонии. Мы находимся слишком близко от цивилизованного мира. Моим уединенным прогулкам по джунглям часто мешает незримое, но повсеместное присутствие человека — будь то громкие голоса соседей, спорящих о чем-то, или грабительское опустошение прекрасного леса для нужд растущего города. Тем временем Джон, нашедший одних только пальм более 20 видов, каждая с отдельным местным названием, часто останавливается как вкопанный и смотрит в сторону северо-запада, словно слышит чей-то зов из глубины леса. Хоть я и не уверен, что в верхнем течении реки водятся в таком уж изобилии чешуекрылые, но точно знаю — мою гигантскую бабочку видели в окрестностях Манауса, не ниже. Поэтому можно себе представить, как мне тоже не терпится двигаться вперед. Эрни также недоволен, он считает, что наиболее экзотические птицы не селятся в непосредственной близости от города, хотя сам он научился их находить. В первое время после прибытия он ловил только тех птиц, что помельче и попроще. А теперь приносит редких попугаев, туканов и ара. У него формируется неплохая коллекция. Мы подготовили первую партию груза для отправки мистеру Райдвелу — по последним подсчетам, у нас набралось 323 вида чешуекрылых (в основном бабочек — я признался, что мотыльки меня мало интересуют, и Джордж большей частью собирал их сам), 400 с лишним — жуков, 32 чучела птиц, несколько ящериц и змей и девять ящиков с растениями и несметным количеством семян. В планах Эрни взять с собой живых птиц в конце путешествия. Он хочет сам доставить их в Англию: в этом случае ему удастся разместить их в различные зоопарки, с которыми он поддерживает официальные отношения. Никто из нас не стал собирать многочисленных крупных пауков, которые здесь повсюду. Есть тут одна тварь — жуткая и волосатая, называется паук-птицеед, их несколько видов. Паук этот плетет толстую сеть между двумя деревьями и ловит в нее маленьких птиц. Никогда прежде мне не доводилось видеть такую картину — мертвый зяблик, покрытый чем-то вроде ядовитой слизи, а рядом бьется еще один, пытается высвободиться. Так хотелось ему помочь, но всем известно — мы не можем вмешиваться в жизнь природы просто так; кроме того, кто знает, в каком состоянии будет эта птичка, даже если ее освободить? Когда я вижу этих тварей, мне поневоле становится дурно, и если такая встреча состоялась, мне потом бывает очень трудно ночью уснуть. Я привык смазывать веревки гамака тем же маслом, что мы используем для отпугивания муравьев. О своем страхе (понимаю, что абсурдном) я никому не рассказывал, но подозреваю, что остальные чувствуют то же самое, иначе почему никто из них не поймал ни одного паука? Когда днем к нам пришел Антонио, заниматься португальским языком, мы рассказали ему о нашем желании двигаться в глубь Амазонии. Он согласился, что настала пора и мы уже можем встретиться с нашим покровителем. На следующей неделе мы отправляемся в Сантарем, где все наконец-то познакомятся с мистером Сантосом, который живет в Манаусе, а потом мы обязательно двинемся дальше, в малоизученные места в глубине материка, которых даже нет на карте. Мы бы и раньше познакомились с мистером Сантосом, но, по словам Антонио, дома его задержали неприятности, связанные с местными сборщиками каучука. Чует мое сердце, это только вопрос времени — и моя прекрасная бабочка явится ко мне. Я обязательно буду держать ее в своих руках — со всей нежностью и любовью. Она откроет мне дорогу к славе, но самое главное — она будет мне принадлежать».
Глава 3
Ричмонд, май 1904 года
По солнцу на небе Агата определяет, что сейчас около одиннадцати. Подпирая локоть рукой в перчатке, она докуривает сигарету и швыряет окурок в заросшую клумбу, где его никто никогда не найдет. Вторая перчатка у нее в кармане; она достает ее и хлопает по платью, чтобы избавиться от малейшего запаха табака, затем снова натягивает на правую руку.
Она обещала Софи, что зайдет к ней сегодня, но мысль о том, что придется столкнуться с Томасом, снова пугает ее. Когда она увидела его впервые после долгого отсутствия, он будто бы крался вдоль стены. Его огрубевшее лицо ничего не выражало, и это было ужасно. Ей захотелось увести с собой Софи — подальше от источника ее страданий.
Нет, это жестоко с ее стороны. Бабушка непременно сказала бы, что Томас находится во власти духов. Агата слышала об этом раньше: люди двигаются, словно живут на этой земле, в то время как уши их и сердца настроены совсем на другую реальность. У него и в самом деле внешность человека, который почти отсутствует в этом мире. Он так