— Он зашел слишком далеко, — я выдернула руку и набрала номер отца. Но мне не удалось дозвониться.
Вместо этого бодрый голос сообщил, что в настоящее время номер находится вне зоны действия сети.
Дрожащими руками я засунула телефон обратно в сумочку и уставилась в пол.
— Сколько?
— Сколько что? — диван прогнулся под тяжестью веса, когда мистер Блазик присел на него.
— Сколько я стою? — прошептала я охрипшим голосом.
Он молчал в течение нескольких секунд, прежде чем ответить хриплым голосом:
— Для такого человека, как я? Все.
Дыхание застряло в груди. Все болело от предательства отца, от того факта, что я, вероятно, не смогу закончить образование, потому что в какой-то момент превратилась из дочери просто в пешку.
— Ты не плачешь, — заметил мистер Блазик. — Я ожидал больше... эмоций.
— Если буду плакать, вы почувствуете себя лучше? — огрызнулась я. — Или слезы помогут мне спастись?
— Ты будешь в безопасности, — он проигнорировал мою ярость, достал новый айфон и положил его на стол. Затем открыл черную папку, положил лист бумаги рядом с телефоном и протянул мне ручку, которая стоила, вероятно, дороже, чем автомобили некоторых людей. — Подпиши, пожалуйста.
— Вы серьезно просите, чтобы я прямо сейчас передала вам свою жизнь?
— Для начала — она не твоя... — его негромкий вздох был наполнен смирением. — А моя. Я владею тобой... Но предпочел бы, чтобы ты была со мной добровольно.
— Вы такой же больной, как и он, — прошептала я, хватая ручку. Не читая контракт, я быстро написала свое имя внизу страницы.
— Надеюсь, ты будешь сожалеть, что сказала это, — он едва взглянул на бумагу, на которой теперь красовалась моя подпись. — Теперь давай поговорим о твоих... услугах.
— Я не собираюсь обслуживать вас.
Он приподнял брови.
— Извини, а я тебя спрашивал?
— Н-нет, но...
Он поднял руку.
— Ты будешь приходить на работу каждое утро к восьми часам и уходить, когда я разрешу. Все, что ты будешь делать для меня, — совершенно секретно. Если какая-либо информация станет достоянием общественности... Ну...
Да, я знала этот взгляд. Я тоже стану достоянием общественности, но очень специфическим способом.
— Так что, теперь я работаю на вас? — я встала и скрестила руки. — Как долго это будет продолжаться?
— Год, — он протянул руку и наклонил мой подбородок к своим губам. — Возможно больше... если я найду твое общество приятным.
— Я не буду спать с вами.
— Я не просил твоего разрешения.
Я прищурила глаза.
— Так вот оно что? Вам просто нужен красивый секретарь?
— Нечто подобное... — он запустил руку в волосы, затем полез в карман, доставая ключи.
— Пообедаем?
— Подождите, — я покачала головой. — Что это значит? Мой отец продает меня вам, и теперь мы собираемся пойти к «У Венди»? (Примеч. Wendy’s (дословно — «У Венди»; офиц. рус. «Вендис») — американская сеть ресторанов быстрого питания).
— Я ненавижу гамбургеры… — я стиснула зубы. — Но если это то, что ты предпочитаешь... — он прижал ладонь к моей пояснице и направил к двери. Я вернулась обратно, чтобы забрать свой отброшенный телефон. — Оставь его, это твоя старая жизнь, Майя.
Я ненавидела то, что он знал мое имя. А от того, как он произнес его, почувствовала дрожь во всем теле.
— Моя старая жизнь? — прохрипела я. — А сегодня что? Первый день остальной части моей жизни?
Его глаза потемнели.
— Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтобы насладится ею.
ГЛАВА 4
Как сообщают, возле «Старбакса», на Пайк-стрит, произошло еще одно убийство. Полиция просит жителей Сиэтла доверить им это дело. Если кто-нибудь владеет какой-либо информацией, пожалуйста, обращайтесь, нам помогут любые сведения. Награда за поимку маньяка была увеличена до семидесяти пяти тысяч долларов.
~ «Сиэтл Трибьюн»
Майя
Стук черной папки, брошенной на стол предо мной, был похож на стук молотка — звук, символизирующий своего рода неизбежность. Как забитый в гроб гвоздь. Это был мой конец, и я ужаснулась, какой сильный человек стоял передо мной.
Я не могла решить, находилась ли я в ужасе или мне просто было страшно.
— Разве ты не собираешься прочитать его? — спросил мистер Блазик, в его глазах искрилось веселье. С наибольшей вероятностью из-за меня, черт.
Я с трудом запихнула папку в сумку и пристально посмотрела на него.
— Пожалуй, нет.
— Ты многое теряешь, — он пожал плечами, нажимая на кнопку, ведущую на мансардный этаж.
— Я думала, мы идем на обед.
Лифт начал двигаться. Испугавшись, я прислонилась к стене.
— Именно, — ответил он, доставая свой мобильник из кармана и набирая текст. — Скажи мне, ты всегда такая молчаливая? — он сунул мобильный обратно в карман своих облегающих черных брюк и посмотрел на меня с любопытством.
— Да, — огрызнулась я. Возможно, если я не буду ему интересна, он оставит меня в покое или освободит от контракта, который заключил с моим отцом.
С ухмылкой на губах он кивнул и нажал кнопку аварийной остановки лифта. В большинстве фильмов или книг, в подобной ситуации девушка либо умирает, либо получает чертов поцелуй.
Я не была уверена, на что надеялась, или почему мое тело выгибалось, когда он приближался, но я чувствовала себя так, словно он уже прикоснулся ко мне.
Что было нелепо.
Потому что я принадлежу ему.
В буквальном смысле.
И, честно, мне плевать, если кто-то скажет, что это выглядит сексуально на экране телевизора — на самом деле это не так, это ужасно. Абсолютно унизительно. От этого я чувствовала себя маленьким человеком, маленькой женщиной, более зависимой.
А я боролась всю свою жизнь, чтобы быть кем-то большим.
Потому что отец всегда именно так и относился к моей маме.
И я презирала его за это.
— Послушай, — мистер Блазик уперся руками в стенку лифта по обе стороны от меня.
Звук аварийной остановки стал жужжать у меня в ушах. Начала кружиться голова, и я поняла, что перестала дышать. Я вдохнула полной грудью воздух с запахом его пряного одеколона.
— Это не должно быть сложно.
— Тогда отпустите меня, — прошипела я, толкая его в грудь.
Он почти с любопытством посмотрел вниз на мою руку, все еще прижатую к его телу, как если бы к нему никто не прикасался за все тридцать два года.
— Твои руки... Они теплые.
Я отдернула руку обратно.
— Что? Вы работаете только с трупами?
Его глаза сверкнули, когда он всем телом прижал меня к стене. Моя голова чуть не столкнулась со светильником, но я продолжала смотреть в его холодные глаза.
— Если честно, мне плевать, кто твой отец или кто ты. Ты работаешь на меня. Я