Еще не успев толком сообразить, что он делает, Парк сдвинулся к окну.
— Садись, — сказал он. Это прозвучало сердито. Девушка повернулась к нему, словно силясь понять, очередной ли это наезд — или что?
— Вот срань господня, — сказал Парк уже не так резко и кивнул на сиденье рядом, — просто сядь и все.
Она послушалась. И ничего не сказала. Не сказала «спасибо», слава те господи. И между ними двоими осталось еще шесть дюймов пустого пространства.
Парк отвернулся к окну. И принялся ждать, когда офигительная новость разнесется по всему автобусу.
2
Элеанора
Элеанора прикинула планы на будущее.
Первое: после школы можно пойти домой. Плюсы: сделать уроки, привести себя в порядок, заняться своими делами. Минусы: она до сих пор не знает свой новый адрес, и понятия не имеет, куда идти.
Второе: можно позвонить матери и попросить подкинуть. Плюсы: дофига. Минусы: у мамы нет телефона. И машины тоже нет.
Третье: можно позвонить отцу. Ха!
Четвертое: можно позвонить бабушке. Просто чтобы сказать «привет».
Она сидела на бетонных ступеньках у входа в школу, созерцая ряд желтых автобусов. Ее автобус тоже стоял здесь. Номер 666.
Даже если сегодня не придется садиться в автобус… Даже если перед ней вдруг появится фея-крестная со своей каретой из тыквы… Завтра утром все равно предстоит как-то добираться до школы. И едва ли эти адские детишки назавтра станут добрее. Нет, правда: Элеанору не удивит, если в следующий раз они разинут свои хищные пасти. Взять хотя бы ту девку с задней площадки — блондинку в куртке цвета «вырви-глаз». Приглядись — и заметишь рога, спрятанные под пышной прической. А ее парень вполне мог бы быть одним из нефилимов.[3]
Эта девчонка — да и все они — возненавидели Элеанору еще до ее появления. Можно подумать, в прошлой жизни их всех наняли, чтобы ее убить.
Элеанора не знала, куда отнести того паренька-азиата, который в конце концов предложил ей место. Один из них — или просто тупой идиот?.. Ну, нет, не совсем тупой — он был в одном из классов с «углубленным изучением».
Мать очень хотела, чтобы в новой школе Элеанора попала хотя бы в одну «углубленку». Она просто взбесилась, увидев оценки Элеаноры за последний — девятый — класс. «Для вас это неожиданность, миссис Дуглас?» — спросил социальный педагог.
Ха, подумала Элеанора, вы бы офигели, узнав, какая это неожиданная для нее неожиданность.
Да пофиг. Элеанора могла точно так же без проблем смотреть на облака, сидя в классе с углубленным изучением чего-нибудь. Тут тоже много окон.
Если ей вообще суждено однажды вернуться в эту школу.
Если ей вообще суждено когда-нибудь попасть домой…
В любом случае, мать ничего не узнает об истории с автобусом. Вчера про автобус уже была речь, и мама сказала, что Элеаноре вовсе и незачем на нем ехать. Вчера — когда помогала распаковывать вещи…
— Ричи тебя подбросит. Ему это по пути на работу.
— Засунет меня в багажник своего фургона?
— Он пытается помириться, Элеанора. И ты обещала, что тоже попробуешь.
— Мне проще мириться на расстоянии.
— Я сказала ему, что ты готова вернуться в нашу семью.
— Ну, я член семьи. Формально, по крайней мере.
— Элеанора, пожалуйста…
— Да ничего страшного, я просто поеду на автобусе, — сказала Элеанора. А что ей оставалось?.. — Познакомлюсь с ребятами…
Ха, думала она теперь, три раза «ха»! Больше и прибавить нечего.
Ее автобус вскорости отправлялся. Несколько других уже выруливали со стоянки. Кто-то сбежал по лестнице, едва не задев Элеанору, и споткнулся о ее сумку. Элеанора дернула сумку к себе и собралась уже извиниться — но это был тот самый дурацкий парень-азиат. Он скорчил мину, узнав ее. Элеанора нахмурилась в ответ, и азиат удрал.
Вот так-то, подумала Элеанора, нечего детям ада на меня облизываться. Я настороже.
3
Парк
На обратном пути они не обменялись ни словом.
Парк весь день размышлял, как бы половчее избавиться от новенькой. Нужно куда-то пересесть — это единственный вариант. Но куда? Он не хотел никому навязываться. Тем более если он пересядет, Стив, конечно же, это заметит.
Парк полагал, что Стив начнет прикалываться, едва заметив, что Парк усадил девушку рядом с собой. Но Стив продолжал обсуждать кунг-фу, как ни в чем не бывало. Кстати сказать, Парк отлично разбирался в кунг-фу. И вовсе не потому, что его мать была из Кореи. Просто отец увлекался восточными единоборствами; Парк и его младший брат Джош занимались тхэквондо с тех пор, как научились ходить.
Пересесть… Но куда?
Можно сесть рядом с парнем-старшеклассником на передней площадке, но его ретираду заметит весь автобус. А вдобавок Парк чувствовал себя почти предателем, оставляя эту чудаковатую новенькую одну — на растерзание обитателям задних сидений.
И ненавидел себя за это.
Если б отец узнал о сомнениях Парка, он бы назвал его ссыклом. Вслух назвал бы. А бабушка — та влепила бы ему подзатыльник. «Где твои манеры? — сказала бы она. — Разве можно так относиться к человеку только потому, что ему не повезло, как тебе?»
Впрочем, Парк не считал, что ему как-то особенно повезло. Уж точно, везения не столько, чтобы поделиться с рыжей дурындой. Да, его не чморили. И да: поганое чувство, но он был рад, что на свете есть люди вроде этой девчонки. Потому что на свете есть и другие люди. Такие, как Стив, Майки и Тина. И им нужны жертвы. Если жертвой не станет рыжая, они найдут кого-то еще. Например, Парка…
Нынче утром Стив оставил его в покое, но это не значит, что так будет всегда.
…И снова Парк будто услышал бабушку: «Серьезно, малыш? Ты переживаешь из-за того, что сделал доброе дело и кто-то это заметил?..»
Не такое уж доброе, подумал Парк. Да, он позволил девчонке сесть. Но вызверился на нее. И когда они оказались вместе на уроке английского, Парк чувствовал себя так, словно новенькая преследует его…
— Элеанора… — сказал мистер Стезман. — Знаменитое имя… Королевское имя. Ты знаешь об этом?..
— И имя жирной бурундучихи,[4] — прошептал кто-то за спиной Парка. Послышалось хихиканье.
Мистер Стезман указал на пустую парту в первом ряду.
— Мы сегодня читаем стихи, Элеанора, — сказал он. — Читаем Дикинсон.[5] Может, ты хотела бы начать?
Он открыл ее книгу на нужной странице.
— Читай, — сказал он. — Громко и четко. Я скажу, где остановиться.
Новенькая посмотрела на мистера Стезмана, словно надеялась, что он шутит. Но поняв, что он вполне серьезен — мистер Стезман всегда был серьезен, — стала читать.
— «Я вечно в голоде жила…» — начала она. Кто-то прыснул.
Боже, подумал Парк, только мистер Стезман мог заставить пухленькую девушку читать стихотворение о еде — в первый день ее