– Мне не нужны новые люди.

– Это лишь подтверждает, как сильно они тебе нужны. – Рен сжала ее руки. – Кэт, ты только подумай. Если нас увидят вместе, то станут воспринимать как одного человека. Может, года через четыре нас все-таки научатся различать.

– И всего-то надо внимательнее смотреть.

Кэт притронулась к небольшому шраму на подбородке Рен, прямо под губой. Несчастный случай на санках. Им было по девять. Сестра сидела впереди, когда они врезались в дерево, Кэт же свалилась в сугроб.

– Ты ведь знаешь, что я права, – сказала Рен.

– Нет, не знаю.

– Кэт…

– Прошу, не заставляй меня пройти через все в одиночку.

– Одна ты не будешь… никогда, – вздохнула Рен. – В этом весь чертов смысл сестры-близняшки.

– Здесь очень мило, – сказал папа, окидывая взглядом комнату девятьсот тринадцать корпуса «Паунд» и ставя на матрас Кэт корзину для белья, набитую обувью и книгами.

– Здесь совсем не мило, пап, – возразила Кэт, вытянувшись в струну возле двери. – Смахивает на больничную палату, только меньше места. И без телика.

– Зато отличный вид на студенческий городок, – нашелся он.

Рен прошла за ним к окну и сообщила:

– А из моей комнаты видна парковка.

– Откуда ты знаешь? – спросила Кэт.

– Спутниковая карта «Гугл».

Рен не могла дождаться, когда начнется ее новая студенческая жизнь. Уже несколько недель она общалась со своей соседкой Кортни. Та тоже была родом из Омахи. Эти двое познакомились заранее и даже сходили вместе в магазин – что-нибудь купить для комнаты. Кэт плелась в хвосте, стараясь не дуться, когда они выбирали постеры и одинаковые настольные лампы.

Отец отошел от окна и положил руку на плечо Кэт:

– Все будет хорошо.

– Надеюсь, – кивнула она.

– Ладно! – хлопнул он в ладоши. – Следующая остановка – Шрэм-Холл. Далее – пиццерия. И конечная – мое печальное опустевшее гнездышко.

– Я не буду пиццу, – отказалась Рен. – Прости, пап. Мы с Кортни вечером идем на барбекю для первокурсников. – Она мельком глянула на сестру. – Кэт тоже стоило бы пойти.

– А я буду пиццу! – с вызовом воскликнула Кэт.

– Кэт, – улыбнулся папа, – твоя сестра права. Вы должны пойти вместе. Познакомиться с новыми людьми.

– В ближайшие девять месяцев я только и буду делать, что знакомиться с новыми людьми. Сегодня я выбираю пиццерию.

Услышав это, Рен закатила глаза.

– Хорошо, – сказал отец, похлопав Кэт по плечу. – Следующая остановка – Шрэм-Холл. Дамы?

Он открыл дверь.

Кэт не шелохнулась.

– Па, вернись за мной, когда проводишь ее, – сказала она, глядя на сестру. – Начну распаковывать вещи.

Рен спорить не стала и вышла в коридор.

– Поболтаем завтра, – бросила она на ходу, даже не обернувшись.

– Обязательно, – ответила Кэт.

Распаковывать вещи оказалось даже приятно. А еще застилать постель и расставлять новые, нелепо дорогущие учебники на полках, висевших над таким же новым столом.

Когда отец вернулся, они вместе дошли до пиццерии «Валентино». Все, кто встретился им по пути, были примерно одного возраста с Кэт. Это пугало.

– Почему тут все светловолосые? – спросила она. – И почему все белые?

– Ты просто привыкла, что в нашей части Небраски мало белых, – смеясь, ответил отец.

Их дом находился в мексиканском квартале в южном районе Омахи. Там лишь их семья была белой.

– Пап, как думаешь, – вздохнула Кэт, – здесь можно найти фургон с тако?

– Кажется, я видел чипотле…

Она застонала.

– Да ладно тебе, – сказал отец, – ты же любишь чипотле.

– Не в этом суть.

В «Валентино» набилась куча студентов. Некоторые, как и Кэт, пришли сюда с родителями, но таких было немного.

– Прямо научно-фантастический сюжет, – заметила она. – Никаких маленьких детей… Никого за тридцать… Где все старики?

– «Зеленый сойлент»,[2] – выдал папа, взмахнув кусочком пиццы.

Кэт засмеялась.

– К слову, я не старик. – Он постучал двумя пальцами по столу. – Мне сорок один год. У моих коллег-сверстников только появились дети.

– Значит, ты поступил предусмотрительно, – похвалила его Кэт, – обзавелся нами заранее. Теперь можешь приводить домой цыпочек – на горизонте все чисто.

– Мои цыпочки… – сказал он, глядя на тарелку. – Вы единственные цыпочки, которые меня волнуют.

– Э… пап… это странно.

– Ты понимаешь, о чем я. Кстати, что у вас там с сестрой? Вы еще никогда так не воевали.

– Мы и сейчас не воюем, – сказала Кэт, откусывая пиццу с беконом и сыром. – Вот черт! – И тут же выплюнула кусок.

– Что случилось? Ресничка в глаз попала?

– Нет. Маринованный огурец. Все в порядке. Я просто не ожидала.

– Все-таки очень похоже, что воюете.

Кэт пожала плечами. В последнее время они с Рен не особо-то и разговаривали, не то что воевать.

– Она просто хочет больше… независимости.

– Звучит вполне разумно, – кивнул отец.

«Еще бы, – подумала Кэт, – это же конек Рен».

Но развивать тему не стала. Ей не хотелось, чтобы папа переживал. То, как он стучал пальцами по столу, говорило об одном: его нервы на пределе. Он и так слишком долго был нормальным.

– Устал? – спросила Кэт.

Отец виновато посмотрел на нее и убрал руку со стола себе на колено.

– Важный день. Важный и сложный день. Я, конечно, знал, что так будет. – Он изогнул бровь. – Вы обе, в один день. Да уж! До сих пор не могу поверить, что поеду домой без вас.

– Ты там не расслабляйся. Не уверена, что продержусь здесь целый семестр. – Она шутила лишь отчасти, и он это прекрасно знал.

– Кэт, ты справишься. – С этими словами отец положил ладонь – менее нервную из двух – поверх ее руки и слегка пожал. – Как и я. Правда?

На мгновение Кэт встретилась с ним глазами. Выглядел папа уставшим – и да, нервным, – но держался молодцом.

– Все-таки ты зря не завел собаку, – сказала она.

– Я бы забывал ее кормить.

– А может, мы бы натренировали ее кормить тебя.

Когда Кэт вернулась к себе в комнату, ее соседки – Рейган – по-прежнему не было. А может, она приходила и вновь ушла. В любом случае ее пожитки выглядели нетронутыми. Кэт убрала одежду и открыла коробку с личными вещицами, которые привезла из дома.

Достала их с Рен фотографию и приколола к пробковой доске над столом. Снимок с выпускного: они обе стояли в красных мантиях и улыбались. Было это еще до того, как Рен сделала стрижку…

Сестра и словом не обмолвилась, что собирается подстричься. Просто в конце лета вернулась с работы, щеголяя коротким бобом. Выглядела Рен сногсшибательно – а значит Кэт тоже бы пошла такая прическа. Но теперь, даже решись Кэт укоротить волосы на сорок сантиметров, она не стала бы стричься так же. Не стала бы поступать со своей сестрой-близняшкой, как героиня фильма «Одинокая белая женщина».

Следом Кэт достала фоторамку со снимком отца. Дома это фото всегда стояло на тумбочке. Очень удачное, снятое в день свадьбы: папа молод и улыбается, а на лацкане пиджака приютился небольшой подсолнух. Кэт поставила рамку на полку.

Далее вынула фотографию с выпускного бала: она и Эйбел. Она в мерцающем зеленом платье, а у Эйбела камербанд в тон. Снимок получился неплохой, хотя без очков