– Не дёргайте головой! – строго предупредила Афрани. – Неужели так больно?

Прохладная губка мазнула по коже, стирая кровь со скулы и подбородка. От запаха спиртовой жидкости зверски защипало в носу. Я поморщился.

– Жжёт.

– Потерпите.

Я театрально повёл плечом. После схватки, когда адреналин уже схлынул, хотелось всё делать исключительно театрально. Вполшишечки. Спустя рукава и ни в коем случае не напрягаясь.  Тем более что роль трудинспектора уже вовсю трещала по швам.

Но огорчало не это. А то, что я прохлопал момент и мне приварили.

– Вы не заметили, когда там появился Полли?

– Санитар?

– «Санитар»! – мрачно сказал я, ощупывая шею. – В гробу я видал таких санитаров… В свинцовых ботинках. Значит, не заметили? Жаль. Я вот тоже не заметил.

– Вам было не до того, – сказала она. – Вы рычали.

– Что?!

– Рычали, – повторила она тихонько, – и вели себя так, как будто совсем сошли с ума. Били его головой об камень, словно хотели убить. Совсем, понимаете? И… выражались. Ничего не замечали вокруг.

Так ли, нет, но ведь кастет я отразил. В жаркой толкотне кто-то дохнул мне в ухо, шепнул: «Держи, старичок». Отсюда, видимо, и гуля. Никакой мистики. Да. Вот поэтому у подводной лодки – смотровые окна по каждому борту. И перископ. Улучив момент, какой-то прыщ подобрался ко мне вплотную и со всей дури засветил в перископ, и я догадывался, что знаю этого деятеля.

«Старичок». Скажите пожалуйста!

– Вот вы и опять зарычали, – констатировала Афрани с едва уловимым восточным ехидством. – А господин Бессер утверждал, что вы очень рациональны. А ещё аккуратны и педантичны.

– Очень. Терпеть не могу, когда портят складку на брюках.

Между прочим, верно. Мне не улыбалось искать здесь прачечную и утюг. И вообще приводить себя в порядок после каждой встречи с Полли. Создавалось ощущение, что его буквально ко мне приклеили. А те двое губастых были одеты не как санитары, и их карточек я не видел. Вопрос – откуда они взялись? Тэк-с. Я вдруг почувствовал, что устал и смертельно хочу работать.

– Пойдёмте ко мне в кабинет. У вас есть кабинет?

– Меня пригласили в библиотеку, но после ужина. Туда перенесут бумаги. Сейчас какая-то заминка, что ли…

– Да-да, – сказал я. – Знаем мы эту заминку. Послушайте, Афрани, а зачем вы вообще попёрлись во двор? Уж там-то явно нет зарплатных ведомостей.

Она посмотрела исподлобья – виновато, но твёрдо. В широко расставленных глазах светилась решимость:

– Я хотела проверить, где заканчивается территория. Помните ту поляну? Мне показалось, она вплотную примыкает к «Эдему».

– Возможно. Но в следующий раз согласуйте со мной свои вылазки… и вообще, не вылазьте. Я разберусь с этой поляной. Тут ещё со многим предстоит разобраться. Эти, например, губастые… Почему они на вас налетели?

– Не знаю, – совсем тихо сказала Афрани, и я увидел как её щёки опять смуглеют. Странное зрелище: женская, очень, просто невероятно тонкая кожа. Удар кастета разорвал бы её в клочья.  – Они несли ящик, но увидели меня и сразу окружили, как волки. Они смеялись. Один сказал, – она сглотнула. – «Распяль черномазую обезьяну!»…

– Так…

Что-то треснуло. Я обнаружил, что сжимаю обломки карандаша. В комнате было жарко, эти черти не вырубили отопление. Как там выразился Фриш? «Дыхание некогда мощной культуры»?

– Вы тоже так думаете, – сказала Афрани. – Я на вас не в обиде.

За створкой окна пел ветер. Монотонный унылый звук разносился далеко по округе и замирал в отдалении. Гудок отходящего поезда, считающего километры где-то под Венцельдорфом. Мне вдруг показалось, что мы сидим так очень давно. Друг напротив друга. Каменные столбы в пустыне, наверное, не так одиноки, как пустота, принявшая форму наших тел, молчание мыслей, обрывочных и несвязанных.

Мой дом был далеко и, конечно, разрушен. Почему я об этом вспомнил? Маленьким я бродил по его коридорам, заставленным корзинами и бутылками, он казался мне бесконечным. Тогда. Присутствие других – великанов – совершенно терялось в мирке, наполненном жёлтым, коричневым волшебным стеклом. Этажом ниже работала типография. Непомерно крутая лестница, уводящая вниз – время словно не трогало слепые, голые лестницы с вечно разбитой лампочкой и усатым ликом, скалящимся с плаката.

Я медлил. Боялся встать и выйти, прикрыв за собой дверь.

Слыша тихий плач у себя за спиной.

Обещанную рыбу принесли на полдник, а вовсе и не на ужин, как планировалось первоначально. Администрация знала толк в извинениях!

Афрани вяло ковыряла салат, а вот я немного развеселился при виде блюда с кусками филе, обильно посыпанными травами и чёрным перцем. Прогнозы начинали сбываться. А может, здесь изобрели новый способ самоубийства? Если так, то директор Фриш, видимо,  окончательно решил свести счёты с жизнью.

– К рыбе идёт белое вино, Коллер, но попробуйте сухое розовое. «Ротлинг фон Дорф». Лёгкий ягодный аромат и привкус садовой вишни. Исключительно приятная сладость. Пробуйте смело, рекомендую. Или вы боитесь танинов?

– Танинов я не боюсь.

Он понял намёк.

– Возмутительное происшествие! Мы обязательно свяжемся с  «Фогельвеге». Их грузчики совсем распустились! Вы неплохо их отделали, Коллер, хотя, может, и чересчур… У одного из парней сотрясение мозга. Кстати, они приехали