– Двадцать, – призналась Лиля.
– Еще годик – и все будет в порядке. Я почти угадал. Всегда лучше всего…
– Ноултон, ты идешь? – послышался голос.
У бильярдной стоял Шерман, хмуро на него посматривая.
– Сейчас иду, – ответил Ноултон. – Не знал, что вы меня ждете.
Он слегка приподнял шляпу в знак прощания с Лилей, присоединился к Шерману, и они скрылись в бильярдной.
Лиля начала вполголоса напевать какую-то мелодию.
Она взяла свою книгу и открыла страницу по закладке, потом вдруг бросила ее на стол и удивленно вздохнула.
Только что она вела дружескую, даже фамильярную, беседу с человеком, которого никогда прежде не видела – с абсолютно незнакомым ей человеком! И сначала она этого даже не осознала! О чем она думала? Это было невероятно.
«Конечно, – решила она, – в этом нет ничего дурного. Наверное, я вела себя глупо. И однако – как это получилось? Он, безусловно, отличается от других мужчин.
О, и что же он обо мне подумает? Надеюсь, он поймет, что я не вступаю в беседу со всеми подряд».
Она снова взяла книгу и попыталась читать, но буквы сливались, и она не могла разобрать ни слова. Она снова и снова повторяла себе: «Что же он теперь обо мне подумает?»
А Ноултон в это время не только думал, но и говорил о ней.
Войдя вместе с Шерманом в бильярдную, он увидел, что остальные их ждут. За тремя столами шла игра, в помещении было полно мужчин и табачного дыма, слышался стук шаров и звон стаканов. Дюмэн сидел на бильярде, чтобы его никто не занял.
– Давай бери кий! – распорядился Догерти.
Ноултон взял один с подставки, взвесил на руке и намелил кончик.
– Как будем играть? – спросил он.
– Ты с Догерти, а я с Дюмэном, – ответил Дрискол. – Шерман посидит посмотрит.
Игра началась. Они успели закончить первую партию и начать вторую, когда Ноултон выбрал наконец момент для вопроса.
– Кто она? – шепнул он Догерти.
Тот пристально на него посмотрел:
– Кто?
– Девушка за телеграфным столиком.
– Не твое дело, – бросил бывший боксер.
– Почему? – поинтересовался Ноултон, удивленный его резкостью. – Я же не имею в виду ничего дурного.
– Хотелось бы верить, – буркнул Догерти. – Но мы не позволяем говорить о мисс Уильямс тем, кто с ней незнаком. Возможно, тебе будет оказана эта честь – со временем.
– Твой удар, Ноултон! – окликнул его Дрискол.
Ноултон попытался сделать сложный карамболь и промахнулся. Бивший следующим, Дюмэн завел шары в угол и начал набирать очки.
– Так ее зовут мисс Уильямс? – уточнил Ноултон, поворачиваясь к Догерти.
Тот резко к нему обернулся:
– Слушай, я тебе сказал, чтобы ты не заводил о ней речь.
– Да кто о ней заводит речь? Я просто спросил, как ее зовут. Разве в этом есть что-то оскорбительное?
– Может, и нет, – согласился Догерти. – Но звучит слишком фамильярно. И мне не нравится твой тон.
Ноултон заверил, что если он услышал в его словах что-то, кроме глубочайшего уважения, то он ошибся.
Это немного успокоило Догерти, и в итоге он рассказал историю о Странных Рыцарях.
– Я подозревал что-то в этом роде, – кивнул Ноултон, когда он закончил. – Но похоже, она именно такая, какой вам представляется. Хотя это довольно забавно. Бродвейская шайка – компаньонка симпатичной девушки! Кто в это поверит?
– Это самая трудная работа в моей жизни, – вздохнул Догерти. – Видишь мой нос? Мне его свернул набок один парень, который однажды положил на нее глаз, – вот этот Дрискол. А теперь он один из нас.
– А кто удостаивается чести быть избранным в члены вашего клуба?
– Ничего не нужно делать. Мы сами все решим.
– Но я хочу к вам присоединиться. На полном серьезе. Говоря по правде, – Ноултон замялся, – я уже чертовски долго не занимался ничем стоящим. А теперь мне в голову пришла эта идея. Как она вам?
– Если тобой овладело такое желание, то поумерь пыл, – сказал Догерти. – Если ты и правда что-то такое ощущаешь, у меня нет возражений. Но когда ты захочешь узнать…
– Твоя очередь, Догерти, – прервал его Дюмэн. – Я только что сделаль тридцать два очка. Мы выиграть эта партия. У вас нет ни один шанс.
И они выиграли. Когда пришла очередь Дрискола, он набрал максимальную сумму очков, и партия закончилась.
– Эх! – огорчился Догерти. – Совести нет у этого Дюмэна. Он в карамболе собаку съел. В любом случае пора подкрепиться. Пошли.
Они направились к выходу из бильярдной, а Ноултон задержался, чтобы заплатить за игру. Только он положил в карман сдачу и собрался присоединиться к остальным, как его окликнули. Рядом с ним стоял Шерман. Во время игры он сидел в кресле.
– Ты меня звал? – спросил Ноултон.
– Да, – сказал Шерман. – Хочу немного с тобой потолковать. Наедине.
Его глаза враждебно сверкнули, и ему нельзя было не подчиниться, когда он направился к дверям, сделав Ноултону знак следовать за ним.
Ноултон изобразил удивление, но, пожав плечами, повиновался.
«Еще один защитник мисс Уильямс, – подумал он. – Юпитер всемогущий, они хуже, чем свора гувернанток».
Шерман провел его по коридору, завернул за угол, и они вошли в небольшую комнату с длинным столом, несколькими креслами и диванчиком – видимо, она была предназначена для конфиденциальных переговоров. Шерман пропустил Ноултона вперед и закрыл дверь. Потом усадил спутника на стул, а сам встал перед ним, засунув руки в карманы и враждебно глядя на него сверху вниз.
На Ноултона это не произвело никакого впечатления.
– Вся эта таинственность меня только раззадоривает, – осклабился он. – Замышляется убийство или только проповедь? Ты все больше оправдываешь мои ожидания, и я тоже постараюсь тебя не разочаровать.
Шерман пропустил его слова мимо ушей и перешел к сути дела.
– Ты разговаривал с мисс Уильямс, – бросил он.
Ноултон, широко улыбнувшись, согласился.
– Придется тебе это прекратить, – заявил Шерман.
– Почему это?
– Не задавай лишних вопросов. Я тебе сказал – прекратить.
– Мистер Шерман, – голос Ноултона оставался спокойным, – вы – нахал. Это перестает быть смешным и начинает меня утомлять. Я буду разговаривать с кем хочу.
Шерман кивнул:
– Этого я и ждал. Очень хорошо. В таком случае хочу тебе кое-что рассказать. – Он подался вперед, окинул Ноултона презрительным взглядом и продолжил прежним оскорбительным тоном: – Я десять лет жил в городке под названием Уортон. Тебе это интересно?
Ноултон вдруг побледнел и, казалось, прилагал усилия, чтобы взять себя в руки.
– Ну? – спросил он наконец.
– Ну, – с улыбкой ответил Шерман, довольный, что все-таки сумел вывести его из равновесия, – разве этого недостаточно? Ты прекрасно понимаешь, что я могу принести тебе кучу неприятностей. Во-первых, есть такой Уортонский национальный банк. Мне известно, что у тебя были с ним делишки, и, похоже, мне есть что об этом рассказать. Я знаю, почему ты уехал из Уортона. Знаю, зачем ты прибыл в Нью-Йорк и кто тебя послал. Знаю, почему ты называешь себя Ноултоном, а не… сам знаешь как.