– Послушайте, – взмолился я, – вы получили удар, и какая вам разница, от кого – от меня или от него?

Садитесь и спокойно принимайте все как должное…

– Но не могли же вы… – перебила она меня. Конец фразы повис в воздухе. Она снова опустилась в кресло. Ее замечательные глаза обратились к Вульфу: – Разницы, конечно, никакой, но я полагаю, что теперь мне придется заплатить вам гораздо больше. Но это меня вполне устраивает, так как я уже и сама собиралась это сделать. Я уже сказала об этом мистеру Гудвину.

Вульф кивнул:

– Но он при этом сказал вам, что берет деньги условно. Вы не забыли, надеюсь, об этом? Он это сделал на случай моего согласия. Арчи, достань, пожалуйста, деньги и верни мисс Идз.

Я, естественно, и не мог ожидать ничего другого, но все же решил не делать из этого трагедии. Когда бы я ни садился на мель, всегда старался при этом выглядеть как можно эффектнее. Поэтому я встал, не спеша подошел к сейфу, вынул доллары и протянул их Присцилле.

Но она даже рукой не пошевельнула.

– Возьмите же их, – сказал я ей. – Если хотите упрямиться, то найдите другое место, где это будет иметь успех.

Я бросил деньги ей на колени и вернулся к своему креслу. Когда я сел, Вульф заговорил:

– Ваше присутствие здесь, мисс Идз, совершенно нелепо. Это ведь не меблированные комнаты и не лечебница для истеричных женщин. Это мой дом…

– Все это мне хорошо известно, но я, к вашему сведению, совсем не истерична!

– Отлично, – сказал он. – Я согласен допустить это.

И все же это не убежище даже для уравновешенных женщин. Это моя контора и мой дом. Ваш приход сюда, ваша просьба спать и есть в комнате, находящейся непосредственно над комнатой, которую занимаю я сам, отказ при этом сообщить даже свое имя и все, что касается вашей жизни, – это просто чудовищно. И Арчи Гудвин это все прекрасно понимал и выдворил бы вас немедленно, если бы не решил использовать ваше фантастическое предложение для того, чтобы слегка подразнить меня… И еще, конечно, следует учесть тот факт, что вы очень молоды и весьма привлекательны. И вот, благодаря этим обстоятельствам, вы были препровождены наверх, вам помогли распаковать вещи, все ваши распоряжения были выполнены, вам был подан обед, но от этого нарушилось все мое налаженное хозяйство. Затем…

– Мне очень жаль, – перебила она его, и лицо ее при этом залилось прекрасным ярким цветом. – Мне просто очень жаль… Но не беспокойтесь… Я… немедленно уйду. – Она привстала.

– Позвольте же мне закончить. Сейчас возникли новые обстоятельства. За то время, что вы находились наверху, у нас был посетитель… Это человек по имени Перри Холмер.

Она встрепенулась и вся подалась вперед.

– Перри! – произнесла она и снова упала в кресло. – И вы ему сказали, что я здесь?!

– Нет. – Вульф был краток. – Он был у вас на квартире, узнал, что вы ушли, прочитав вашу записку. Вы действительно оставляли ее ему?

– Я… да.

– Узнав, что вы сбежали, он сразу же направился сюда. Он хотел нанять меня для того, чтобы я немедленно принялся вас разыскивать. Он рассказал, что вскоре вам исполняется двадцать пять лет, что он получил письмо от вашего бывшего мужа, находящегося сейчас в Венесуэле. Ведь вы действительно подписали когда-то документ, который дает право вашему бывшему мужу завладеть половиной всей вашей собственности?

– Да.

– Разве это не была величайшая глупость с вашей стороны?

– Конечно. Но я тогда была слишком неопытна и поэтому, естественно, делала глупости, присущие молодости.

– Та-ак, – протянул Вульф. – Когда Гудвин посмотрел на фотографии, которые мистер Холмер принес с собой, он, конечно же, вас сразу узнал, и ему удалось незаметно для Холмера поставить об этом в известность меня. Но Холмер уже сделал нам предложение. Он готов заплатить мне десять тысяч долларов, не считая оплаты других расходов. Ну, естественно, я должен доставить вас в Нью-Йорк живую и невредимую к утру 30 июня.

– Доставить меня?! – Присцилла засмеялась, хотя смех ее был грустен.

– Таково было его условие, – сказал Вульф, откидываясь на спинку кресла и вытирая губы кончиками пальцев. – С того момента, как Гудвин узнал вас по фотографии и проинформировал меня об этом, я, естественно, оказался совсем не в легком положении. Я зарабатываю себе на жизнь, оплачиваю содержание дорогостоящего штата, который вынужден держать в своем детективном агентстве, и не могу заниматься донкихотством. Когда мне предлагают вполне заслуживающий внимания гонорар за разумную работу, в пределах моих возможностей, я от нее не имею обыкновения отказываться. Деньги мне нужны. Итак, человек, которого я раньше никогда до этого не видел, приходит ко мне и предлагает десять тысяч долларов за то, чтобы я нашел и доставил к нему к определенному числу некое лицо.

По счастливой случайности этим лицом оказывается женщина, которая заперта в комнате моего дома. И что, по-вашему, мешает мне сообщить ему об этом и получить соответствующее вознаграждение?

– О, я вас понимаю, – сказала Присцилла и плотно сжала губы. – Теперь я знаю, как вы узнали мое имя и все остальное. Вам, конечно, здорово повезло, что он принес с собой мои фотографии. Мистер Гудвин меня сразу же узнал, не правда ли? – Она посмотрела на меня своими прекрасными глазами и добавила: – Я думаю, мне следует поздравить вас, мистер Гудвин?

– Об этом еще слишком рано говорить, – проворчал я. – Подождите немного…

– Я допускаю, – снова начал Вульф, обращаясь к ней, – что, если бы я согласился взять у вас задаток или Гудвин, действуя, как мой агент, взял бы у вас деньги, не поставив вам определенных условий, я был бы вынужден действовать в ваших интересах и никоим образом не мог бы согласиться на предложение этого Холмера. Но, как вы понимаете, ничего подобного не произошло и я никак не связан с вами. Не существовало никаких профессиональных или этических препятствий, мешающих мне открыть Холмеру ваше местонахождение и потребовать обещанного вознаграждения. Но, черт побери, надо же уважать самого себя! К сожалению, я не могу согласиться сейчас с предложением Холмера. И к тому же есть еще Гудвин.

Я, конечно, выругал его за то, что он вас сюда вообще пустил, и приказал ему поскорее избавиться от вас. Но если я сейчас получу за вас выкуп, с ним невозможно будет жить, а тем более работать.

Вульф покачал головой и продолжил:

Таким образом, то, что вы избрали в качестве своего убежища мой дом, никак меня не радует. Если бы вы отправились куда-нибудь еще, а мистер