Вулф поднял свою трубку, я остался на своей.
— Мистер Даннинг, это мистер Ниро Вулф. Мы встречались вчера в доме мисс Роуэн. Она наняла меня расследовать то, что она называет оскорблением гостеприимства — насильственную смерть одного из ее гостей — и я хотел бы вас видеть. Будьте любезны прийти ко мне, скажем, в половине третьего.
— Я не могу, — запротестовал Даннинг. — Это невозможно. Так или иначе, я уже рассказал в полиции все, что знаю. Я полагаю, что мисс Роуэн может нанимать вас, если хочет, но я не понимаю… короче говоря, я не могу. Все это — ночной кошмар, да, ночной кошмар! А сегодня вечером, если я еще буду жив, мы собираемся устроить состязание.
— Ночной кошмар был рожден убийством. Вы рассказали в полиции о визите мисс Кармин на квартиру к мистеру Эйслеру в воскресенье вечером?
Полусекундное молчание.
— Что вы сказали? Я не знаю, о чем вы говорите.
— Мистер Даннинг, я могу задать тот же вопрос в присутствии полицейского, если буду вынужден. Но мне бы не хотелось этого. Я предпочел бы обсудить его с вами, мистером Фоксом и мисс Кармин. Не будете ли вы любезны быть у меня с ними в четверть третьего? «Да» или «нет» вполне достаточно, было бы неразумным обсуждать этот вопрос по телефону.
Опять молчание. На этот раз — секундное.
— Я буду у вас.
— С мистером Фоксом и мисс Кармин?
— Да.
— Договорились. Я буду вас ждать.
Он посмотрел на меня и повесил трубку.
— Арчи, эта женщина не станет пытаться вылезти в окно?
— Нет, она на крючке.
— Отлично, — он взглянул на стенные часы. — Докладывай. Ленч через сорок минут.
Глава 4
Когда приглашенная компания прибыла, меня не было на месте, чтобы впустить их. Они явились на пять минут раньше, а я в то время был наверху в южной комнате — с Лаурой Джей. Комната эта находилась на третьем этаже — рядом с моей и над комнатой Вулфа.
Я ушел с ленча до того, как Вулф допил кофе, и поднялся на два этажа, отчасти ради того, чтобы проверить, там ли она, отчасти для того, чтобы посмотреть, отдала ли она должное содержимому подноса, доставленного наверх Фрицем, и отчасти чтобы сообщить ей о согласии Роджера Даннинга явиться к Вулфу вместе с Нэн и Мэлом, и предупредить, что если она тоже понадобится Вулфу, то я либо сам приду за нею, либо пришлю Фрица. Все три цели моего визита были достигнуты. Она никуда не сбежала. Она стояла у окна, и солнце играло на ее волосах цвета меда. На тарелке осталась только одна из трех креольских оладий, а салатница и вовсе была пуста. Услышав мое сообщение, Лаура ничего не сказала, хотя я ожидал, что она будет просить меня взять ее с собой сразу, не дожидаясь вызова.
Просто так, только лишь из любопытства, я спросил, собиралась ли она спустить курок, как только я положу телефонную трубку, или хотела подождать, пока я повернусь. Она ответила, что не стала бы стрелять человеку в спину.
Когда я спустился в кабинет, они уже были там и сидели лицом к Вулфу; Роджер Даннинг в красном кресле, а Мэл Фокс и Нэн Кармин — в желтых. Пока я пробирался к своему столу, никто не взглянул на меня, им было не до того: они смотрели на Вулфа и слушали его.
— …а источник моей информации неважен. Вы — в плачевном положении. Полиция узнала — не от меня — о том, что в воскресенье вечером Эйслер приводил к себе на квартиру женщину, и они собираются заняться отпечатками пальцев. Если вы отказываетесь обсудить этот вопрос со мной, то советую вам немедленно сообщить обо всем в полицию раньше, чем будете поставлены перед фактом.
Нэн повернула голову к Мэлу, и я увидел ее смуглое лицо. Даже без ковбойской формы — розовой шелковой рубашки и сапог, а в обычной юбке, блузке и лакированных туфлях, она все равно была бы отмечена любым нью-йоркцем как пришлая. Цвет лица девушки не принимает столь темного оттенка не только после уик-энда на побережье, но даже после двухнедельного путешествия на Бермудские острова по системе «едешь сейчас — платишь потом».
Мэл Фокс, встретив ее взгляд, сказал:
— Какого черта?
Нэн снова повернулась к Вулфу:
— Я знаю, вам рассказала Лаура, Лаура Джей. Она — единственная, кто знал об этом, кроме Роджера Даннинга, а он не рассказывал.
— Он говорит, что не рассказывал, — поправил ее Мэл. Он перевел взгляд на Даннинга. — Ты не стал бы никого подводить, так ведь, Роджер?
— Конечно, нет, — ответил Даннинг несколько пискливо. Он заметил это и прочистил горло. Его узкое костлявое лицо казалось просто щепкой. Я уже замечал, что у толстых людей лица от напряжения становятся еще шире, а у худых — еще длиннее.
— Разве я вам говорил об этом? — спросил он у Вулфа.
— Нет, — ответил Вулф и обратился к Нэн: — Вы утверждаете, что мисс Джей и мистер Даннинг — единственные, кто знал об этом. Когда же вы им рассказали?
— В воскресенье вечером, как только вернулась в отель. Комната Лауры — рядом с моей, я пошла и сразу же поделилась с нею. Я подумала, что должна сообщить Роджеру, и она тоже так считала. Тогда я вернулась в свой номер и позвонила ему. Он пришел, и я все рассказала.
— Почему ему? Вы состоите с ним в интимных отношениях?
— С ним? Боже милостивый, с ним!
— Тогда возникает такой вопрос: возможно ли, что он, движимый тайной страстью и возбужденный нанесенным вам оскорблением, решил убить Вейда Эйслера?
— Посмотрите на него, — предложила Нэн вместо ответа.
Так мы и сделали. Следует признать без всякого умысла оклеветать его, что он никак не был похож на человека, способного пылать как тайной, так и явной страстью.
— Я еще никогда никого не убивал, — сказал он. И если вы хотите знать, почему Нэн рассказала именно мне, так тут дело в том, что она должна была это сделать. То, что она пошла с Эйслером в его квартиру, было частично и моей виной. Я просил девушек позволять ему некоторую свободу до тех пор, пока он не станет слишком резвым. Я знал, что они могут постоять за себя. А Нэн хотела сказать мне, что если он еще когда-нибудь подойдет к ней, то она устроит ему что-нибудь похуже, чем царапина. Она была абсолютно права, и я не мог винить ее за это.
— Почему вы просили их позволять ему «некоторую свободу» действий?
— Ну, — Даннинг