– Проклятье! Что здесь делает Леди Оливия?
Измученный Хоторн наконец укоротил поводок и остановился.
– Ее привел парнишка, и, хотя я отказывался принять собаку, он заявил, что выполняет приказ хозяина. Сэр Гарри считает, что пес станет для вас хорошей компанией во время вашего заточения.
– Черт побери, немедленно верните ее сэру Гарри.
– Мальчишка сказал, что джентльмен уехал из города, – ответил Хоторн, отталкивая слюнявую пасть собаки.
Боже, скорее всего, у этого человека кредиторы висят на хвосте. Хейдену было непонятно, почему он приятельствовал с этим плутом. У Гарри было совсем немного качеств, которые бы располагали к нему, конечно, если не испытывать приязни к игрокам, транжирам и грубиянам, а этот человек обладал всеми этими характеристиками.
Леди Оливия мотнула головой, и большой комок слюны прилип к идеально отглаженным брюкам дворецкого. Хоторн застонал.
– Парень сказал, что животное нужно выгуливать четыре раза в день, иначе она загадит все, что можно. Это не мои слова, милорд, так сказал мальчишка.
Неожиданно собака дернулась вперед, и Хоторн выпустил из рук поводок. Леди Оливия, басовито гавкнув, прыгнула на кровать, восторженно размахивая хвостом. Ткнувшись мокрым носом в лицо Хейдена, она принялась облизывать его, граф в раздражении лишь уворачивался от слюнявой морды.
– Дайте мне пистолет!
Дворецкий побледнел.
– Милорд, вы не можете застрелить ее.
– Я и не собираюсь. Я, черт возьми, собираюсь застрелить вас.
Дворецкий выпрямился в напряжении и вздернул свой длинный тонкий нос.
– Парень сунул мне поводок в руки и ушел. Что мне было делать?
Хейден сердито посмотрел на Хоторна, затем на Леди Оливию. Успокоившаяся собака лежала, положив лобастую голову ему на грудь, и преданно смотрела в глаза Хейдена. Проклятье, эта чертова псина всегда демонстрировала к нему поразительную привязанность. Неудивительно, что Селия находит это животное занимательным, но он не представлял, что делать с этим зверем до возвращения девочки.
София вернулась в резиденцию лорда Уэстфилда до трех часов – как раз вовремя, чтобы успеть принести ему поднос с полуденным чаем. Еще в коридоре она услышала, что граф резким тоном кому-то что-то приказывал и при этом ругался как сапожник. Софии хотелось верить, что в спальне графа была не новая горничная. Молодая девушка только что приехала из деревни и, когда нервничала, начинала заикаться. София расправила плечи, собираясь войти в распахнутую дверь, надеясь прервать гневную тираду Уэстфилда.
– Проклятье, неужели ты не можешь лежать спокойно? – возмущался он. – Оливия, убери свою голову из-под моей ночной рубашки и засунь свой чертов язык обратно в пасть.
София замерла в оцепенении, глядя на открытую дверь. Ну не может же Уэстфилд развлекаться с женщиной при незапертой двери. Девушка покачала головой и решительно вошла в комнату, но тут же замерла у порога. Уэстфилд отталкивал от себя некое длинное тело, скрытое его покрывалом.
– Бесстыдная сука. Перестань лизать мне пятки!
София развернулась, намереваясь выйти из комнаты, но Уэстфилд уже заметил ее.
– Не знаю, сколько Гарри за нее заплатил, но он полный болван. Она не умеет выполнять даже простейшие команды, хотя огромна, как корова. – Он отодвинулся от остававшейся под покрывалом фигуры. – Она пробыла здесь всего несколько часов, а я уже устал от нее.
София стояла неподвижно, уткнувшись взглядом в поднос, который держала в руках. Томас был прав, у этого человека нет никаких моральных принципов, он развлекается с какой-то потаскушкой, и это при открытых дверях. Хуже того, его нисколько не смутило даже то, что она их застала. Ее мысли прервал голос Уэстфилда:
– Мисс Камден, поставьте проклятый поднос и передайте Хоторну, чтобы он пришел сюда. Может, ему удастся с ней справиться.
У Софии перехватило горло. Дворецкий? Он хочет, чтобы дворецкий поразвлекся с этой женщиной? Если это какой-то отвратительный трюк, чтобы выиграть пари, ему это почти удалось. Она открыла рот, чтобы высказать ему все, что думает о такой моральной извращенности, но в этот момент Уэстфилд поднял край покрывала и сердито взглянул на свою партнершу.
– Оливия, перестань лапать меня, или я выкину отсюда твой большой волосатый зад.
София услышала достаточно, чтобы оценить глубину его нравственного падения. Эта женщина, неважно, каков ее социальный статус, заслуживает большего уважения, чем проявил по отношению к ней Уэстфилд. София, едва не разбив стоящую на подносе посуду, почти швырнула его на комод.
– Вам должно быть стыдно, даже по отношению к своим лошадям джентльмены проявляют больше уважения.
– Хотел бы я, чтобы это была моя лошадь. Почему бы вам не лечь с ней в постель и не посмотреть, каково это будет? А еще лучше, пусть ее приведут в вашу комнату, и вы сможете провести вместе всю ночь.
Единственное, что могло удержать Софию от резкого ответа, – какая-нибудь катастрофа типа землетрясения или наводнения.
– Порочный вы человек! Вы, – она задумалась в поиске слова, которое могло бы передать ее отвращение, – мерзкий язычник, настоящий дикарь!
Она открыла рот, собираясь продолжить свою обвинительную речь, как вдруг широченная морда с высунутым языком высунулась из-под покрывала у изножья кровати. София испуганно вскрикнула и буквально отпрыгнула к двери.
– Боже правый! Что это?
Уэстфилд смотрел на нее как на дурочку.
– Это чертова собака. – Он сдвинул брови. – Боже правый, а вы что подумали?
– Ну… – Ее щеки стали пунцовыми, но суровое выражение исчезло с лица Софии, а на губах заиграла неуверенная улыбка.
Хейден откинулся на подушки и захохотал. Прошло несколько минут, наконец, он вытер влагу в уголках глаз, и его лицо стало серьезным. Сложив руки на широкой груди, он пристально посмотрел на нее.
– Мисс Камден, что вам причудилось? Кого, по вашему мнению, я пустил к себе в постель?
София сглотнула.
– Вы называли ее Оливией и сказали, что Гарри по глупости заплатил за нее слишком много, естественно, я решила…
У нее загорелись кончики ушей, и она сосредоточилась на собаке, которая, казалось, с любопытством смотрела на нее.
– Ну же, продолжайте, – подсказал Уэстфилд.
Она подошла ближе к кровати.
– Думаю, я должна перед вами извиниться, милорд.
Хейден открыл рот, и она уже приготовилась выслушать язвительный упрек, но вместо этого он произнес почти недоверчиво:
– Дверь в мою спальню была широко распахнута. За кого же вы меня принимаете?
Она выдавила слабую улыбку.
– За великодушного человека, сэр.
Граф широко ухмыльнулся.
– За последние несколько лет меня называли по-разному, однако «великодушие» не входило в число моих характеристик.
Он стянул одеяло с собаки.
– Леди Оливия, позвольте вас представить мисс Софии Камден.
Огромная собака, таких София никогда и не видела, перекатилась на спину и раскинула задние лапы. На лице его светлости появилось выражение полнейшего отвращения.
– Реверансы излишни. Мисс Камден, как вы видите, эта дама не сторонница условностей.
– Она ваша?
– Боже правый, нет. Она принадлежит моему приятелю, который отдаст богу душу, как только я до него доберусь. – Собака высунула длинный язык и лизнула его пятки. – Боже, помоги мне. – Уэстфилд подтянул ноги. – Пожалуйста,