Он молча смотрел на меня, задумчиво изучая.
– Три тысячи за оборудование и восемь за полы, – объявил я свою цену. – И с вас бетономешалки, тачки, лопаты, бочки под воду, вёдра, электроудлинители и шланг до ближайшего крана с водой, – специально перечислил я, чтобы он понял, что я знаю эту работу.
Мы стояли и сверлили друг друга взглядом. Он был откровенно разочарован, даже злился. Халява обломилась, заработать на глупых студентах не получается. Хотя, металл он, наверняка, сдаст. Иначе зачем его сортировать? А с родного комбината ещё и деньги за вывоз мусора стрясёт.
– Вам что важнее, дело для комбината вовремя и хорошо сделать или ещё что-то? – спросил я, демонстрируя, что прекрасно его понимаю.
– Мне надо с начальством посоветоваться, – наконец, ответил он. Отмазался просто, небось, хочет подешевле кого-то поискать.
– Конечно, – ответил я. – Запишите, пожалуйста, мой домашний телефон, на случай, если, всё-таки, решите нас пригласить. Со своей стороны хочу добавить, что в нашем лице вы приобретёте заинтересованных, непьющих, дисциплинированных работников, гарантирующих сроки и качество работ.
– Ещё бы вы денег поменьше брали.
– А мы по-всякому можем, – решил подколоть его я. – Можем быстро и качественно, но дорого. Можем медленно и качественно, но подешевле. А можем медленно и некачественно, зато дёшево.
– Я понял, – усмехнулся он.
Он проводил нас до вахты, мы вполне доброжелательно попрощались. Показалось мне, что к концу нашей беседы настроение его изменилось. Уважение появилось, которое напрочь отсутствовало вначале. Чувствую, позвонит он мне ещё.
– Ну, ты даёшь! – выдохнул Лёха, который всё время переговоров стоял рядом, затаив дыхание. – Ну, вообще! Как ты торговался! Одиннадцать тысяч!
– Ты, просто, ещё не представляешь, какая это тяжёлая работа, – спокойно ответил я. – Если он вас, всё же, позовёт, разделишь весь зал на три участка. На них будет работать три бригады и будете устраивать соревнования, так легче работать будет, если азарта добавить.
– Ты подскажешь, что и как делать? – с мольбой в голосе спросил Лёха.
– Конечно, – улыбнулся я. – Куда я денусь?
Мы дошли до электрички, вместе доехали до метро и разъехались в разные стороны.
Дома уже ждала жена. После ужина пошёл на поклон к Анне Аркадьевне. Взял для разговора одну из книг из тех, что Сатчан регулярно подвозит. Уже одно отделение антресолей ими заставил в шкафу в спальне. На дверцу с обратной стороны приклеил лист бумаги и стал записывать, кому и что уже дарил, чтобы не повторяться.
– Добрый вечер, Паш, – обрадовалась она, увидев у меня книгу в руках. Всё без слов поняла. – Проходи, проходи. Созрели для дивана?
– Да, – рассмеялся я, – от вас ничего не скроешь. Можно я Галию завтра пришлю к вам на работу? Думаю, пусть лучше хозяйка сама цвет и модель выберет. А то мама в субботу приезжает с племяшкой, малышке двух лет ещё нет, даже положить их некуда.
– Так, давай и детскую кроватку сразу сделаем, – предложила Анна Аркадьевна. – Вам же, всё равно, скоро понадобится, – хитро улыбнулась она. – А у нас такие красивые кроватки сейчас стали делать! Прямо загляденье!..
– Тогда, с меня ещё книжка, – пообещал я. – Значит, жена после института сразу к вам подъедет, ладно?
– Конечно, буду рада помочь, – улыбнулась она.
– Спасибо вам огромное! – проговорил я и попрощался.
Вернувшись домой, нашёл на столе письмо от Славки Комарцева.
– Вытащила из ящика и забыла тебе сразу показать, – начала виновато оправдываться Галия.
– Ничего страшного, дорогая, бывает, – торопливо распечатал я письмо.
Славка писал, что у них всё хорошо, отслужил уже почти полгода. Со службой повезло. В городе бывает часто, со своими видится постоянно. Одно беспокоит, Эмма школу заканчивает, куда ей дальше идти учится? Уезжать из Святославля она не хочет. В наше Святославское педучилище ходила, ей там прямо сказали, что не с её дикцией там учиться.
– Да, дела, – отложил я письмо. – Дорогая, напомни, где ты в Брянске училась на заочном, в БИТМ? – Галия кивнула. – А факультет?
– Экономики и управления, кафедра философии, истории и социологии.
– Так и напишем, – улыбнулся я. – Славка спрашивает, куда Эмме учиться идти так, чтоб из Святославля не уезжать.
– Ей на работу устроиться надо, чтобы на заочное поступить, – подсказала жена.
– И то верно! Спасибо, что напомнила.
Сел писать Славке ответ. Тут же вспомнил, зачем к главбуху ходил.
– Кстати, мама с Аришкой в субботу приедут. Договорился с Анной Аркадьевной насчёт дивана и маленькой кроватки. Она будет ждать тебя завтра на фабрике. Выбери цвет и модель дивана сама, пожалуйста, а то я не доеду туда никогда.
Сразу решил оставить деньги и ещё одну книгу для Анны Аркадьевны, пока помню.
Дописал письмо Славке, запечатал, подписал конверт и положил перед зеркалом в коридоре, чтобы завтра не забыть в ящик почтовый кинуть. Стою перед зеркалом и думаю, что-то мне никто давно не звонил.
Тут раздаётся телефонный звонок. Аж рассмеялся, глядя на своё отражение. Кто, интересно? Может, в Верховном Совете уже созрели?
Но это оказался Сатчан.
– Ну, что, – поздоровавшись заявил он, – принято решение по итогам вашего рейда продолжить работу силами вашей же команды.
– Да ладно! – разочарованно протянул я. – Опять в этот гадюшник идти?
– Вы уже в курсе, что там, да как и где, – продолжал он. – Это официальная версия.
– А неофициальная? – напрягся я.
– Сейчас приеду и расскажу, – загадочно ответил он.
Глава 9
г. Москва.
– Ну, что вы опять придумали? – протянул я руку Сатчану, садясь к нему в машину.
– Короче, навели справки об этой фабрике…
– Которой? Их там две.
– Которая ткани выпускает, – уточнил Сатчан. – Решили взять её под своё крыло.
– Зачем вам такое хозяйство? Там цеха времён царя Гороха, чтобы порядок навести, надо море финансовое туда влить. Ремонт, проводка, коммуникации, новое оборудование, очистные сооружения… Сплошной геморрой, если честно, а не актив.
На самом деле, земля под всем этим будет очень хорошо стоить лет так через двадцать. Но удержат ли Сатчан и компания этот актив в течении двадцати лет?
И я ведь прекрасно понимаю, хотя вслух мы с Сатчаном вряд ли это будем обсуждать, что они собираются провернуть, почему их не пугает ужасающее состояние фабрики. Они явно, взяв ее под контроль, сразу же пробьют фонды на реконструкцию, и эта задрипанная фабрика превратится в лакомый кусочек. Да еще, небось, и себе что-то отщипнут с тех щедрых денежных потоков, что выбьют на реконструкцию.
Но в девяностых придётся отстаивать своё влияние на фабрику в очень жёсткой борьбе. Разгул криминала будет страшный… Без хорошей крыши этот лакомый кусочек будет не защитить. Без головы останешься. А насколько эта комсомольская кампания, прекрасно себя чувствующая в нынешних тепличных условиях, окажется готова яростно и профессионально сражаться в 90-х за активы? Найти надежную крышу, или самой стать ей, расширившись за счет нужных людей?
– Слушай, мы с тобой люди маленькие, – примирительно сказал Сатчан. – Нам партия сказала, комсомол ответил «есть».
– Хорошо, – ответил я, поняв, что правильно угадал, вслух обсуждать будущую реконструкцию Сатчан со мной в силу каких-то своих соображений не готов. – Какая, значит, моя задача?
– Как обычно. Найти тонкие места, – пожал он плечами. – Серьезные нарушения, за которые их можно прижать.
– Там всё одно сплошное тонкое место, – фыркнул я, не особо горя желанием заниматься этим делом. – Одно вонючее недоразумение.
– Нужно что-то конкретное, документально зафиксированное. Запах к делу не пришьёшь. И сам понимаешь, мы тебя не обидим. Понравилась жене шубка?
– Да, понравилась. Хорошо, – согласился я, услышав от Сатчана то, что хотел, – когда это надо?
– Как всегда, уже надо, – дружелюбно улыбаясь, ответил он.
– Савостюк в курсе?
– Ещё нет, завтра с ним переговорю.
– Ладно, тогда завтра с ним созвонюсь, – протянул я ему руку прощаясь.
* * *
Москва. Квартира прокурора Томилина.
– Ой, не знаю, Юр, что вы с Брагиным так торопитесь? – недоумевала жена прокурора. – Мне кажется, Женечка ещё не готова к самостоятельной жизни.
– Она никогда и не будет готова, если при нас останется. – возразил ей супруг. – Ты даже хлеб резать её не научила.
– Но, Костя тоже ещё так молод. Им ещё учиться и учиться обоим. Разве они справятся?
– Лёва говорит, у Кости в этом же доме однокурсник живёт, ровесник, уже женат, ребёнка с женой ждут. И повзрослели не по годам, и справляются, и мама сопли поминутно не вытирает. Работают после учёбы и с родителей помощь не тянут.
– Ну, откуда ты знаешь? – вспылила супруга. – Как могут дети в восемнадцать лет самостоятельно и работать, и учиться?
– Очень просто. Марин, вспомни, как мы начинали.
– Мы же только на третьем курсе с тобой встретились…
– А твоя дочь будет на втором. Вспомни себя на втором курсе. Ты в общаге