— Конечно, украл, милая. Они там просто лежали — я не смог устоять.
Элизабет кивает.
— И мне нужно, чтобы ты постерегла меня, чтобы я мог их забрать, переправить в Антверпен и превратить в наличность. Я же решил, что подвернулся случай для идеального преступления, понимаешь? Не сними я тогда эту дурацкую маску, честное слово, жил бы уже на Бермудах.
— Понимаю, — говорит Элизабет. — А где эти алмазы сейчас, Дуглас?
— Не допусти моего убийства, милая, тогда расскажу, — обещает Дуглас. — А вот и наша подружка, Гермиона Грейнджер.
Поппи подходит к скамейке. Она показывает на свои наушники: можно ли ей их снять? Элизабет кивает.
— Надеюсь, вам понравилась прогулка, дорогая? — спрашивает Элизабет.
— Очень понравилась, — говорит Поппи. — Мы в универе занимались пешим туризмом.
— Что вы сейчас слушали? Грайм?[6]
— Подкаст о пчелах, — отвечает Поппи. — Если они вымрут, боюсь, мы обречены.
— Впредь буду осторожнее, — обещает Элизабет. — Так вот, Поппи, Дуглас убедил меня взяться за предложенную работу. Полагаю, я смогу быть вам полезной.
— О, потрясающе! — восклицает Поппи. — Какое облегчение.
— Но с двумя непременными условиями. Первое: эти обязанности — наблюдение и тому подобное — мне будет проще выполнять с помощью троих друзей.
— Боюсь, это невозможно, — отвечает Поппи.
— Ах, дорогая, с возрастом вы поймете, как мало в жизни невозможного. И уж конечно, не это.
— А второе? — спрашивает Дуглас.
— А второе особенно важно. Важнее алмазов и важнее Дугласа. Я возьмусь за эту работу, только если МИ-5 окажет мне услугу. Простую услугу, но для меня очень значимую.
— Продолжайте, — просит Поппи.
— Мне нужно все, что у вас есть, на несовершеннолетнего Райана Бэйрда из Файрхэвена.
— Райана Бэйрда? — удивляется Дуглас.
— О, Дуглас, перестань повторять за мной каждое слово. Что за ужасная у тебя привычка! Как и эти твои измены.
Элизабет, поднявшись, выставляет локоть, предлагая Поппи взять ее под руку.
— Вы можете это сделать для меня, дорогая?
— Эм-м-м… я, надо думать, могла бы, — отвечает Поппи. — Но хотела бы прежде узнать зачем.
— Боюсь, что не скажу вам этого, — качает головой Элизабет.
— Тогда хотя бы дадите мне слово, что с этим Райаном Бэйрдом не случится ничего плохого?
— О, «дать слово» — это так высокопарно звучит, правда? Давайте направим наши стопы к дому. Не хочу, чтобы вы из-за меня опоздали на обед.
Глава 10. Джойс
Я все-таки завела «Инстаграм» — знаете такую штуку?
Меня Джоанна уговорила. Сказала, там можно смотреть самые разные фото самых разных людей. Найджеллы, Фионы Брюс[7] — кого угодно.
Я зарегистрировалась сегодня утром. «Инстаграм» попросил меня ввести «имя пользователя», и я вписала свое имя, а он сказал, что @JoyceMeadowcroft уже занято, и я подумала: надо же, как не везет. Я попробовала @JoyceMeadowcroft2, но оно тоже не подошло.
Тогда я стала перебирать свои прозвища, хотя, честно говоря, обычно меня зовут просто Джойс. Но все-таки одно прозвище мне удалось вспомнить — еще из тех времен, когда я работала медсестрой. Один врач сократил мое имя до «Джой»[8]. Всякий раз, как мы встречались, он восклицал: «А вот и наша великая радость одаривает всех своей прекрасной улыбкой!» Это было очень мило, правда, не в момент смены катетера.
Теперь, вспоминая об этом, я понимаю, что он хотел забраться мне под юбку — впрочем, я ему и разрешила бы, если бы догадалась. Упустила случай. В общем, я набрала @GreatJoy — не прошло. Добавила год рождения, так что получилось @GreatJoy44, — опять не повезло. Я приписала год рождения Джоанны, и — бинго! Все уладилось, теперь я зарегистрирована как @GreatJoy69 и предвкушаю массу удовольствия. Я уже подписалась на «Косматых байкеров» и Национальный траст.
Честно говоря, приятно было чем-то себя занять, потому что сегодня воскресенье, а по воскресеньям мне иногда тоскливо. Время как будто идет чуточку медленней. Думаю, потому, что многие проводят этот день с семьей. Ресторан всегда забит ерзающими племянницами и не угодившими зятьями. К тому же телешоу в дневное время не радуют: «Охотников за выгодой» вечно повторяют, а «Домов с молотка» и вовсе нет. Смотреть нечего. Джоанна говорит, что я могла бы обратить внимание на что-нибудь свеженькое, и она, конечно, права, но от этого почему-то делается совсем одиноко. На самом деле я предпочла бы, чтобы она заглянула сюда, пообедала бы с мамой. Не спорю, иногда она приезжает. Пока происходили убийства, бывала здесь намного чаще — кто ее за это упрекнет? Уж точно не я.
Но пока в убийствах перерыв, полагаю, сгодится и собака. Боюсь лишь, не оказалось бы у Джоанны аллергии. В детстве не было, но после переезда в Лондон люди какими только аллергиями не обзаводятся.
Сегодня мы с Роном и Элизабет едем на такси в Файрхэвен навестить Ибрагима, и это меня несколько взбодрит. Я люблю больницы, они похожи на аэропорты.
Я купила Ибрагиму «Санди таймс», потому что однажды заметила ее у него дома. Бог мой, она весит целую тонну. Чтобы облегчить ношу, я решила убрать страницы, которые ему точно неинтересны, но в итоге ограничилась лишь отделом моды и репортажем об Эстонии, так что почти ничего не изменилось. Еще я купила ему цветов, большую молочную шоколадку и банку «Ред Булл», потому что его рекламируют.
Я знаю, все были потрясены, увидев его в синяках и бинтах, но я радовалась, что обошлось лишь этим. И еще больше обрадовалась, когда он заговорил! Такое облегчение! Хотя и немного скучновато, вы же знаете Ибрагима, однако скука — прекрасное чувство.
Просто я-то видала ситуации и похуже. Значительно хуже. Не буду вдаваться в подробности.
В пятницу, пока мы туда ехали, я заверяла Рона и Элизабет, что волноваться не надо: он в хороших руках, и ему так быстро оказали помощь. Но боялась худшего. Бывают такие травмы, от которых уже не оправишься. Рон с Элизабет, конечно, не дураки, они понимали, что я их просто успокаиваю, но это все равно важно. В каждый конкретный момент кто-то должен сохранять спокойствие, и тогда была моя очередь.
Вернувшись домой, я поплакала, и они оба, ручаюсь, тоже. Но, собираясь вместе, мы держимся идеально.
Я, кстати, понимаю, что пока мы концентрируемся только на телесных повреждениях. И когда случившееся дойдет до сознания Ибрагима, ему придется пройти ужасно трудной дорогой. Он такой мудрый и одновременно такой хрупкий. Может быть, потому и мудрый, что хрупкий? Потому что все через себя пропускает? Ну вот, теперь я заговорила как психотерапевт. Наверное, я слишком болтлива и не смогла бы стать психотерапевтом. Не уложилась бы в отведенный для сеанса час.
Кстати, он психотерапевт или психиатр? Все не запомню, как Ибрагим себя называет. Надо сегодня его спросить. Мне так не терпится его повидать. Одно я знаю точно: важно, чтобы по возвращении домой его окружали добрые друзья, а уж это я ему гарантирую.
А что я еще могу гарантировать? Мальчишка, который выхватил телефон у моего друга, ударил его ногой в голову и удрал, бросив умирать,