Джойс держит Ибрагима за левую руку. Она слегка пожимает ее, пока он говорит. Элизабет держит другую руку. Рон приткнулся у дальней стены, на максимальном расстоянии от лежащего в постели друга. Но на глазах у Рона блестят слезы, а такого Джойс еще не видела, так что пусть себе стоит где хочет.

В носу у Ибрагима — трубки, вокруг туловища — толстая повязка, на шее — жесткий воротник, в локтевой вене — капельница. Он разом будто выцвел. Выглядит сломленным, испуганным. И, как Джойс вдруг понимает, старым.

Но он в сознании: сидит, подпертый подушкой, и разговаривает. Медленно, тихо, явно преодолевая боль, но разговаривает.

Джойс склоняется к Ибрагиму, чтобы услышать его.

— Знаете, парковку можно оплачивать через телефон. Очень удобно.

— До чего дошел прогресс! — говорит Джойс и снова пожимает ему руку.

— Ибрагим? — вмешивается Элизабет. Такого мягкого голоса у нее Джойс еще не слышала. — Прости, но не надо сейчас рассказывать нам о парковке. Мы хотим узнать, кто это совершил.

Ибрагим кивает, насколько позволяет ему воротник, и делает неглубокий вдох, превозмогая боль. Он высвобождает ладонь из рук Элизабет и пытается поднять палец, но сдается, не справившись.

— Ладно, но это приложение действительно хитроумное. Надо просто…

Вдруг распахивается дверь, и в палату врываются Донна с Крисом. Они сразу устремляются к кровати.

— Ибрагим! — вскрикивает Донна.

Джойс уступает ей его руку. Они все держат ее по очереди. Крис заходит с другой стороны и стучит пальцем по изголовью кровати. Смотрит на Ибрагима и пытается улыбнуться.

— Ну вы нас и напугали.

Ибрагим кое-как умудряется поднять большой палец.

— Мы должны знать, кто это сделал, понимаете? — говорит Донна.

— Вы, бесспорно, должны поймать того, кто это сделал, — поправляет Элизабет.

— Да, извините, Элизабет, — отвечает Крис. — Мы не успели раскрыть это дело за те девять секунд, что здесь провели.

— Не ссорьтесь, — вмешивается Джойс. — В больнице нельзя.

— Вы можете говорить, Ибрагим? — спрашивает Донна. Он кивает. — Кто бы это ни сделал, мы их найдем, поместим в комнату без камер наблюдения и заставим об этом пожалеть.

— Умница, девочка, — кивает Элизабет. — Настоящий офицер полиции.

— В ста ярдах от вашего участка! — Рон тычет в Криса пальцем. — Вот до чего дошло! А вы тем временем хватаете людей за неправильную сортировку мусора.

— Ладно тебе, Рон, — останавливает его Джойс.

— Я был на фитнесе, — оправдывается Крис.

— Ну, это все объясняет! — восклицает Рон.

— Ничего не объясняет, Рон, — одергивает его Элизабет. — Так что помолчи, не мешай Крису с Донной работать.

Крис кивает ей, присаживается на краешек кровати и смотрит на Ибрагима:

— Если вы что-нибудь запомнили, хотя бы что-нибудь, нам это очень поможет. Понимаю, все, наверное, смешалось, но вдруг какая-то деталь…

— Только если вы в состоянии, — подсказывает Джойс.

Ибрагим снова кивает и начинает говорить — медленно, останавливаясь, чтобы переждать боль.

— Я мало что запомнил, Крис. Понимаете, обычно я хорошо запоминаю подробности…

— Конечно, это прекрасно. Хоть что-нибудь.

— Их было трое. Двое белых, один азиат, я бы сказал, бангладешец.

— Потрясающе, Ибрагим. Что-то еще?

— Все на велосипедах. Один велосипед — «Каррера Вулкан», второй — «Норко Сторм-4», а с маркой третьего я боюсь ошибиться, но, возможно, это «Вуду Банту».

— Хорошо… — говорит Крис.

— Все трое — в одежде с капюшонами. У одного — бордового цвета «Найк» с белыми завязками, у двоих других — черные «Адидас». Кроссовки: белые «Рибок», белые «Адидас», а третьи… забыл. — Ибрагим виновато смотрит на Криса.

— Да, понимаю, — отзывается Крис.

— Я точно помню, что у одного из белых мальчиков были часы на бежевом ремешке с голубым циферблатом, а на левой руке у другого белого — татуировка, три звезды. У бангладешца — рубцы от прыщей на правой щеке. У одного еще на лице я заметил раздражение после бритья, но это быстро проходит, не думаю, что продержится до завтра. Еще видел дыру на джинсах, а в ней — кусочек татуировки на бедре, мне показалось, это эмблема какой-то футбольной команды. «Брайтон» или «Хоув Альбион». И я разобрал буквы «м-п-и-о-н», это может значить «чемпион», но присягнуть я не готов. Боюсь, это все, что я запомнил. Все в каком-то тумане.

Джойс улыбается. Молодец Ибрагим.

— Хм, честно говоря, я так много и не ожидал, — признается Крис. — Мы выследим их по уличным камерам и эти велосипеды найдем. Мы их достанем.

— Спасибо, — говорит Ибрагим. — И еще я знаю, как зовут того, кто первым на меня напал. Это пригодится?

— Вам известно имя?

— Когда я уже лежал, они закричали: «Ходу, Райан!»

— «Ходу, Райан»? — повторяет Крис.

— Вот он-то вам и нужен, — вмешивается Рон. — Он ваш. Хватит тут болтаться, ступайте и арестуйте Райана.

— Если я арестую всех местных Райанов с криминальным прошлым, нам не хватит камер, — говорит Крис.

Входит сиделка, и Джойс все понимает по ее лицу. Она встает.

— Нам пора, мы мешаем медсестрам работать.

Все по очереди бережно обнимают и целуют Ибрагима, а потом гуськом выходят за дверь. Задерживается только Рон.

— Идем, Рон, — зовет Джойс. — Домой пора.

Рон переминается с ноги на ногу.

— М-м-м, я останусь.

— Останешься здесь?

— Да, просто… мне пообещали раскладушку и разрешили остаться. — Рон неловко пожимает плечами. — Составлю ему компанию. У меня айпад, можно кино посмотреть.

— Я давно хотел увидеть один корейский фильм, — вставляет Ибрагим.

— Только не его, — отвечает Рон.

Джойс подходит к Рону и обнимает его, чувствуя, что он смущен, как и она.

— Пригляди за нашим мальчиком.

Она выходит за дверь и, пока та закрывается, видит, что Крис и Донна совещаются с Элизабет.

— Телефон просто выхватили, так что экспертиза ничего не даст, — говорит Крис. — И свидетелей, как мне сказали, не было. Камер наблюдения там тоже нет, они наверняка об этом знали. Конечно, по описанию Ибрагима мы их найдем, но на допросе они рассмеются нам в лицо.

— И отправятся на все четыре стороны, чтобы проделать то же самое с кем-нибудь еще, — добавляет Элизабет. — И вы позволите выйти им сухими из воды после того, что они сотворили с Ибрагимом?

Крис озирается, убеждаясь, что вокруг все свои.

— Конечно, просто так мы их не отпустим. Мы возьмем их, это я обещаю. Помурыжим немножко. Но кроме этого я и Донна ничего сделать не можем.

Элизабет смотрит на него:

— «Мы с Донной», Крис. Сколько раз проходили?

Крис пропускает упрек мимо ушей.

— Но я достаточно хорошо знаю вас, Элизабет, чтобы предположить: вы, вероятно, сумеете что-то сделать. Вы, Джойс и Рон?

— Продолжайте, — говорит Элизабет. — Я слушаю.

Крис обращается к Донне:

— Донна, кто подходит под описание Ибрагима? Имя, одежда, татуировка.

— Полагаю, это Райан Бэйрд, сэр.

Крис кивает и оборачивается к Элизабет:

— И по-моему тоже, Райан Бэйрд.

— Райан Бэйрд, — повторяет Элизабет. Это утверждение, а не вопрос. Информация заперта в сейф и никуда не денется.

— Так что мы сейчас пойдем его задержим, допросим, услышим в ответ «ничего не знаю», а потом отпустим, и он уйдет с ухмылкой на физиономии и с осознанием, что ему опять все сошло с рук.

— Нет, на сей раз не сойдет, — говорит Элизабет. — Никому не позволено обижать Ибрагима.

— Я надеялся это услышать, — кивает