Хангерфордская резня, как ее впоследствии прозвали, стала моим первым крупным делом в роли судебно-медицинского эксперта. Случилась она вскоре после того, как я начал свою карьеру. Я был молодым и увлеченным, и мне потребовалось много лет, чтобы заполучить эту работу. Годы узкоспециализированной подготовки, далеко выходящей за рамки базового курса анатомии и патологии. Должен признать, что все то бесконечное время, проведенное за разглядыванием еле уловимых отличий микропрепаратов, едва не отбило у меня охоту вообще этим заниматься. Множество раз я был вынужден искать новое вдохновение в кабинете своего наставника, доктора Руфуса Кромптона. Он разрешал мне читать его бумаги, изучать фотографии с мест происшествий, и иногда я засиживался там, поглощенный этим занятием, до позднего вечера. Когда я уходил, мне уже не нужно было напоминать, зачем я в это ввязался.

Наконец с подготовкой было покончено. Я быстро нашел себе местечко в отделении судебной медицины больницы Гая, оказавшись под крылом человека, который был в те времена самым известным в Великобритании судмедэкспертом, – доктора Иэна Уэста.

В те дни, в конце 1980-х, в судмедэкспертах видели беспробудно пьянствующих, умеющих вставить крепкое словечко альфа-самцов, ведущих себя на равных со старшими офицерами полиции. Люди, выполняющие необходимую работу, на которую у всех остальных не хватило бы духу, частенько позволяют себе расхаживать с важным видом – Иэн делал это постоянно. Он был харизматичным человеком и прекрасным судмедэкспертом, а когда вставал за трибуну, то его было не остановить – он не боялся сразиться с любым адвокатом. Он умел пить, обвораживать женщин, а его рассказы завсегдатаи баров слушали с раскрытыми ртами. Хотя порой я и бывал застенчивым, я практически убедился, что являюсь состоявшейся личностью, пока не поймал себя на том, что играю роль младшего глуповатого братца Иэна. Его персона освещала своим светом пабы по всему Лондону, и я стоял вместе с восхищенной публикой в его тени, редко позволяя себе вставить колкость. Ну или я попросту ничего толкового придумать не мог – во всяком случае мгновенно.

ХАНГЕРФОРДСКАЯ РЕЗНЯ СТАЛА МОИМ ПЕРВЫМ КРУПНЫМ ДЕЛОМ В РОЛИ СУДМЕДЭКСПЕРТА.

Иэн был главой отделения, и ни у кого не было сомнений, что он высококлассный специалист. Хангерфордская резня стала ужасным происшествием национального масштаба, а также личной трагедией для всех жителей того городка, особенно тех, чьи семьи она затронула напрямую. В обычных обстоятельствах Иэн, будучи начальником, помчался бы на место столь серьезного преступления сам, однако дело было в середине августа и он был в отпуске, так что на вызов отправился я.

Мой пейджер запищал, когда я ехал домой с работы. Сложно представить, как мы жили в мире без мобильных телефонов. Однако в 1987 году, чтобы срочно с кем-то связаться, можно было лишь отправить сообщение на пейджер в надежде, что этот человек увидит его и вскоре сможет добраться до ближайшего телефона. Я включил радио на случай, если вызов был связан с какими-то горящими новостями. Так оно и было.

В Беркшире – настолько малоизвестном городе, что я даже о нем не слышал, – орудовал вооруженный человек. Он убивал всех без разбора, начав свой путь в Савернакском лесу и постепенно продвигаясь к центру Хангерфорда, и теперь забаррикадировался в здании школы, где его окружила полиция. Они пытались уговорить его сдаться. Журналисты утверждали, что его жертвами стали целых десять человек, но поскольку в городе был объявлен своего рода комендантский час, узнать точное число было невозможно.

В КОНЦЕ 1980-Х В СУДМЕДЭКСПЕРТАХ ВИДЕЛИ БЕСПРОБУДНО ПЬЯНСТВУЮЩИХ, УМЕЮЩИХ ВСТАВИТЬ КРЕПКОЕ СЛОВЕЧКО АЛЬФА-САМЦОВ, ВЕДУЩИХ СЕБЯ НА РАВНЫХ СО СТАРШИМИ ОФИЦЕРАМИ ПОЛИЦИИ.

Я добрался до своего милого домика в Суррее. Счастливый брак, двое маленьких детей, играющих в саду: контраст с домами, в которых произошли убийства, был поразительным. Я знал, что в тот день моей жены, Джен, дома, скорее всего, не окажется, – она была на учебе.

Зайдя в дом, я отпустил няню, ринулся к телефону, получил самую актуальную информацию и обсудил с полицией и следователем, нужно ли мне приехать вечером в Хангерфорд. Они настаивали, чтобы я приехал. Я пообещал отправиться в путь, как только дождусь возвращения жены.

Я включил радио, чтобы послушать, пока завариваю детям чай, не появилось ли какой-либо новой информации. Затем я их искупал, прочитал сказку на ночь и уложил в кровать.

«Спокойной ночи», – пожелал им я, как делаю это всегда.

Я был заботливым отцом, в первую очередь думающим о своих детях. Но точно так же я был и судмедэкспертом, которому отчаянно хотелось сесть в машину и увидеть своими глазами подробности самого большого дела, с которым я сталкивался за свою пока еще недолгую карьеру. Когда пришла Джен, судмедэксперт окончательно взял верх. Поцеловав ее на прощание, я помчался на улицу.

Криминалист объяснил, что мне нужно свернуть с трассы М4 на 14-й развязке и ждать на съезде, пока за мной не приедет полиция для сопровождения. Вскоре со мной поравнялась полицейская машина, и два мрачных лица повернулись в мою сторону. Здороваться они и не думали. «Доктор Шеперд?» Я кивнул. «Следуйте за нами».

Конечно, все это время я продолжал слушать радио и уже знал, что резня закончилась смертью стрелка. Им оказался некто Майкл Райан 27 лет, который без какой-либо явной причины прошелся по Хангерфорду, вооруженный двумя полуавтоматическими винтовками и пистолетом «беретта». Теперь он был уже мертв – то ли застрелился, то ли это за него сделал снайпер. Журналистов не пускали, пострадавших отправили в больницу, местные жители заперлись по домам – на улицах города остались лишь полицейские и трупы.

Мы проехали через блокпост, и я очень медленно ехал вслед за полицейской машиной по устрашающе пустынным улицам. Последние вытянутые лучи заходящего солнца пронизывали этот город-призрак, купая его в мягком, теплом свете. Все живые были у себя дома, однако, судя