Этот путь контролировал всю долину, туда меня и отправили. Меня и ещё десять мужчин в знак того, что господин граф, даже с помощью силы, хотел сохранить то, что считал своей собственностью.
— И дошло до столкновения?
— Да, позже. Но это не суть моей истории. Точно так же, как здесь, эта оборонная башня находилась у подножья перевала.
— Вы уже упоминали об этом.
— Да. Однако с той разницей, что та оборонная башня не использовалась в течение длительного времени. Когда я прибыл туда с моими товарищами, нужно было ещё многое поправить. Ни одна дверь и ни одно окно не были на своём месте, крыша конюшни протекала, а пол в башне обрушился. Там гнездились голуби, птичий помёт покрывал землю до лодыжек. И там воняло, но не очень, потому что было холодно. Поздняя осень. Мы пахали там три недели. Местные жители, на которых мы хотели произвести впечатление силой оружия, появлялись там иногда и наблюдали, как мы работаем. Смотрели на нас, как обычно смотрят на экзотических животных. Однажды по тропинке к башне поднялась молодая женщина и сказала, что нам следует покинуть башню сегодня же. Сержант, который возглавлял эту экспедицию лишь засмеялся. Он спросил, не угрожает ли она ему. Девушка только серьёзно покачала головой. Это был совет, а не угроза. Сержант смотрел на это иначе. Он отдал её команде на развлечение.
Она посмотрела на меня.
— Вы были частью команды?
Я кивнул.
— Да. И у меня тоже уже долго не было женщины. Хотелось бы мне сейчас сказать, что я не участвовал, но это было бы ложью.
Ничего нельзя было прочесть в её глазах, когда она попросила меня продолжать.
— На следующее утро сержант спросил, жива ли ещё женщина, — я посмотрел на свои руки. — Возможно, мы и были изголодавшимися, но не убийцами. На самом деле, мы вскоре оставили её в покое, а остаток ночи провели с тем, что хотели утешить, — я горько рассмеялся. — Иногда я и сам не понимаю нас мужчин. Да, она была жива и чувствовала себя не так уж плохо. У неё были один или два синяка, и это всё.
— Не совсем, — услышал я Лию.
— Не совсем. Да. Во всяком случае сержант выбрал другого солдата, который должен был проводить её в долину, но она отказалась. Сказала, что хочет пойти со мной. Сержант был удивлён, как и все мы. Однако ему было всё равно, поэтому он согласился, и я получил задние отвести её домой. Башня находилась в нескольких часах пути от поселения, а тропинка вела через лес. Поздней осенью там часто встречались волки и медведи. Может быть сержанта тоже терзала совесть, кто знает?
— Почему она выбрала вас?
— Позже я тоже спросил у неё об этом. Я не был с ней жесток, а после позволил спокойно спать в моей кровати. Я думал, причина в этом, но нет. Ответ был простым. Это был тот факт, что я принёс ей воду, полотенце и мыло, чтобы помыться и обнимал её, когда она плакала.
Она медленно кивнула.
— И что случилось потом?
— Ещё в этот же день, пока мы шли по лесу, направляясь в деревню, небо затянуло. Густой снег уже в лесу мешал нам двигаться вперёд и до поселения мы дошли только вечером, совершенно измотанные. Большую часть пути я её нёс, и скажу вам, что редко так радовался тёплой комнате, когда мы добрались до фермы, которая была её домом.
Даже если мне не были рады. Крестьяне знали, что случилось с их дочерью, но она помогла мне, рассказывала только о других. К тому же, на мне были доспехи и меч.
Шесть дней я оставался на ферме, потом вернулся в оборонную башню.
— И что случилось?
— Когда я добрался туда, я нашёл их всех. Сержант нёс вечный караул на зубцах башни. Он был твёрдым, как камень, когда я нашёл его. Другие… Они атаковали друг друга, чуть ли не растерзав на части. Один из них, тот кто мог писать и читать, написал собственной кровью предупреждение: оно идёт, оно ищет, оно пожирает.
— Они убили друг друга?
Я провёл рукой по лбу.
— Я не знаю. Я убеждаю себе, что всё было именно так. Однако местные жители говорили о существе, ледяном демоне, который с приходом зимы спускается с перевала и ищет своих жертв. Говорили, ему нравится теплая кровь, и он сводит своих жертв с ума. Крови в башне было предостаточно и безумия тоже.
Она, задумавшись, смотрела в свой бокал.
— Возможно, вы правы. Я тоже уже слышала истории, в которых те, кого занесло снегом, потеряли рассудок. С людьми случается странное, когда они заперты.
Она подняла на меня взгляд.
— Однако я намерена покинуть это место в ясным рассудке и здоровой. А теперь думаю, пора ложиться. А где вы будете спать?
Я откинулся назад и рассмеялся.
— В кровати, сэра, в кровати. Вам не стоит беспокоится о своей невинности.
Если хотите, можете положить свой меч между нами. Или спать на полу.
— Боги одарили меня разумом, сэр, — ответила она, многозначительно посмотрев на меня. — Моя невинность совсем не проблема. А вот холод — да. И у нас только одно одеяло.
— У меня в связке есть ещё кожаный тент. Возможно, он пахнет не так хорошо, но…
Она встала.
— Может быть вы посчитаете это смешным, сэр, но я ещё никогда не спала в одной кровати с мужчиной. Думаю, я, скорее всего, буду искать ваше тепло. Если такое сучиться, то не воображайте, что это что-то значит. Распаковывайте тент, лучше я буду нюхать кожу, чем замёрзну до смерти.
— Не переживайте, я не подумаю ничего такого, если вы прижмётесь ко мне. Разве вы не хотите получить от меня обещание, что я не наброшусь на вас?
— Либо вы сделаете это, тогда обещание ничего не будет значить, либо нет, и тогда оно вовсе не нужно. Сэр Хавальд, я могу быть хорошем другом. Но вряд ли вы найдёте врага более ужасного, чем я.
Я наблюдал, как она ложится в кровать, сдвинувшись ближе к краю. Она выбрала сторону возле стены. Я наклонился и с громким скрежетом отодвинул кровать от стены.
— На холодную стену ложится воздух, — объяснил я на её вопросительный взгляд.
— Почему тогда кровати так часто ставят возле стены?
— Потому что редко бывает так холодно.
Я развернул кожаный тент и расстелил его на нашей кровати. Её клинок, Каменное сердце, стоял рядом со столом. Я посмотрел на неё. Она покачала головой.
— Если он мне понадобится, он прилетит.
Я положил кинжал под связку, которая служила мне подушкой и лёг в постель. На столе всё ещё горела одинокая свеча. Двинув рукой и что-то невнятно пробормотав, она потушила её,