Я не могу снова подвергнуть их тому аду, который произошел раньше. Они бросили свою работу, чтобы быть здесь. Я не могу просто обременять их больше, чем уже это делаю.
Тетя берет меня за руку.
— Камеры наблюдения не работали в зоне бассейна по причинам возмещения ущерба. Ты помнишь, что произошло?
Дрожь всего тела пробегает по позвоночнику, и мои конечности напрягаются.
Я плыла, плыла и плыла.
Я не могла дышать.
Все, что я вдыхала, были глотки воды.
Я все еще ощущаю вкус хлорки на языке.
Было холодно. Так холодно, когда я плавала там.
На мгновение мне показалось, что это конец. Потому что именно так ощущается конец, верно? Он бесконечен.
И одинокий.
И холодный.
Ад — это не только палящий огонь. Вода была моим особым видом ада.
Холодным адом.
Кто-то толкнул меня.
Думаю, чья-то рука столкнула меня прямо в бассейн.
Но я не могу быть уверенной, правда это или плод моего воображения. В конце концов, я была не в себе, двигаясь от парковки до бассейна. Мне вообще не следовало идти к бассейну.
Если я потеряла время на пути к бассейну и не могу вспомнить лица, которые видела, почему мой разум не может сыграть со мной шутку? Предполагая, что меня столкнули, мой разум может защититься от мысли, что я прыгнула туда по собственной воле.
Это... страшная мысль.
Мне нечем доказать, что меня столкнули, и я ни за что не стану беспокоить тетю и дядю, когда сам не уверена в этом.
Шмыгая носом, я улыбаюсь.
— Кажется, я споткнулась.
— Что ты вообще делала возле бассейна? — спрашивает тетя. — Ты избегаешь их, как чумы.
— Блэр, — дядя бросает на нее понимающий взгляд.
— Что? Она бы и близко не подошла к бассейну по собственной воле. — она прищуривает глаза. — Это Эйден заставил тебя сделать это?
Мое сердце сжимается при упоминании его имени, но я качаю головой.
— Он был на тренировке...
Я замолкаю, когда в мою голову врывается сумасшедшая мысль.
Был ли он на тренировке?
Он лучший нападающий и может спокойно взять перерыв в любой момент. Он мог находиться у бассейна.
Мои губы дрожат.
Он не может быть тем, кто столкнул меня, верно?
Я мысленно ударяю себя. Мне нужно перестать делать из него святого, которым он никогда не станет.
Факты таковы: Эйден Кинг способен утопить меня.
В конце концов, он единственный в КЭШ, кто хочет меня уничтожить.
— Перестань делать поспешные выводы, Блэр, — говорит дядя тете.
— Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Она бы просто так не пошла к бассейну по своей воле.
Она права. Я бы не пошла.
Но я все равно оказалась в зоне бассейна. Никто не взял меня за руку и не повел туда, я шла на собственных ногах.
Что, черт возьми, мое подсознание пыталось сказать мне?
Раздается стук в дверь, и мы трое оживляемся.
— Войдите, — говорит дядя.
Я вытираю глаза, когда в палату входит парень, одетый в школьную форму. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы быть старшеклассником, но я никогда не видела его.
Он не из тех, кого можно забыть.
Он высокий, широкоплечий, с пронзительными карими глазами, которые кажутся немного знакомыми.
Его светлые волосы коротко подстрижены, почти как у военного.
Как будто мы встречались раньше, но не совсем.
— Ой, Нокс. — тетя встает с сияющей улыбкой. — Заходи.
Нокс? Заходи?
Я бросаю вопросительный взгляд между ними.
— Дорогая, — взгляд тети скользит от меня к парню. — Нокс тот, кто вытащил тебя из бассейна и вызвал скорую. Если бы он не оказал первую помощь, ты, возможно, не смогла бы дышать.
— Я рад, что все обошлось. — он улыбается, и его глаза закрываются от этого движения.
Это удивительно очаровательно.
— Ох, — говорю я. — Не могу найти подходящих слов, чтобы поблагодарить тебя.
— Ты только что сделала это. — он снова улыбается. — Что за начало в Королевской Элите, да?
— Начало? — я спрашиваю.
— Я только что перевелся в КЭШ. Сегодня был мой первый учебный день.
Это объясняет, почему я никогда не видела его раньше.
Дверь снова открывается, и у меня перехватывает дыхание.
Эйден входит внутрь в сопровождении Ким.
Мои губы дрожат, когда я осматриваю его с головы до ног. Его форма выглядит безупречно — если не считать отсутствующего галстука, как обычно. Его чернильно-черные волосы взъерошены, а металлический блеск глаз кажется нейтральным, словно он вышел на прогулку.
Но опять же, это Эйден; неотразимый, как бог, и опасный, как монстр.
И самое печальное, что я знала это с самого начала.
То, что я отказалась прислушаться к здравому смыслу или заглянуть за фасад, не означает, что меня обманули.
Зачеркните это. Я обманула себя, заставив поверить, что Эйдена можно спасти.
Дьяволов нельзя искупить.
Дьяволы могут только рушиться и гореть.
Он сказал, что уничтожит меня, и он это сделал.
Пришло время мне уничтожить его в ответ.
Я всем улыбаюсь.
— Могу я поговорить с Эйденом наедине?
Как только я закончу, от него ничего не останется, так же как ничего не осталось от меня.
Внутри меня всегда была тьма.
Я боролась с ней.
Отрицала ее.
Пришло время принять ее.
В конце концов, чтобы уничтожить монстра, нужен монстр.
Глава 4
Эйден
Когда она выходит, насмешливый взгляд Рид мечется между мной и Эльзой, как мячик для пинг-понга.
Я игнорирую ее.
Я игнорирую всех, кроме Эльзы.
И нового парня. Спасителя Эльзы.
Ее рыцаря в сияющих блядь доспехах.
Какой самый простой способ сломать рыцаря и раздавить его на куски?
На самом деле, я воспользуюсь самым тяжёлым способом сжечь его и буду смотреть, как он превращается в пепел.
Он одаривает Эльзу последней тошнотворно милой улыбкой по пути к двери.
Моя голова наклоняется набок, изучая язык его тела и выискивая признак — или слабость.
Он слишком сложен, но я что-нибудь придумаю.
Я всегда нахожу выход.
Когда я смотрю на Эльзу, мой левый глаз дергается.
Эльзу не зря называют Холодным Сердцем. Она не общительная. Даже когда люди разговаривают с ней, ее улыбки в лучшем случае неловкие. Внутри она желает, чтобы они исчезли и перестали беспокоить ее замкнутый пузырь.
Но теперь она улыбается.
Нет.
Она не только улыбается, но и у нее слегка подергивается нос и мечтательные, блядь, глаза.
Улыбка, которую она дарит мне после секса.
Или, когда спит, обвившись вокруг меня.
Эта улыбка исключительно для меня.
Какого хрена она предлагает ее новому парню?
Я продолжаю смотреть ему в спину даже после того, как дверь закрывается.
Разве я говорил, что буду наблюдать, как он горит?
Планы изменились. Это слишком мягко.
Контролируя выражение своего лица, я сажусь на стул напротив больничной койки Эльзы.
Ее светлые волосы потеряли свое сияние и ниспадают по обе стороны бледного лица. Они даже бледнее, чем естественный цвет ее кожи.
Больничный халат, кажется, на три размера больше, и ничего не выдает.
Она