И все же она улыбнулась Сплавленной:
– Повелительница желаний, я хотела бы проверить, как там мои ученые. Надо посмотреть, как с ними обращаются, и установить наши… потери.
Навани надеялась, что выразилась достаточно ясно. Кого-то из ее друзей убили. Она об этом не забудет.
Рабониэль запела и жестом пригласила Навани следовать за ней. Будет нелегко соблюсти равновесие в игре, где обе стороны пытаются друг друга обмануть. Навани придется быть очень осторожной, чтобы не поддаться Рабониэли. Таково было единственное преимущество, которым бывшая королева обладала, в отличие от своих ученых: может, она и не заслуживала места в их рядах, но ей чаще приходилось сталкиваться с реальной политикой.
Рабониэль и Навани вошли во вторую из двух комнат библиотеки – ту, где было больше столов и стульев. Лучшие люди Навани – как ревнители, так и ученые – сидели на полу, склонив головы. Судя по расстеленным одеялам, здесь им и пришлось провести ночь.
Несколько человек подняли головы, чтобы посмотреть на нее, и она с облегчением отметила, что Рушу и Фалилар не пострадали. Она быстро произвела подсчет и сразу определила, кого не хватает. Она подошла к Фалилару, присела на корточки:
– Нешан? Инабар?
– Убиты, светлость, – тихо ответил он. – Они были в комнате с самосветной колонной вместе с обоими подопечными Нешана, ревнительницей Веванарой и горсткой несчастных солдат.
Навани поморщилась.
– Передай остальным, – прошептала она. – Пока что мы будем делать вид, что сотрудничаем с оккупантами.
Затем она подошла к Рушу:
– Я рада, что ты в порядке.
Ревнительница с заплаканным лицом кивнула:
– Я как раз спускалась сюда, чтобы собрать письмоводительниц и составить перечень разрушений в той лаборатории, когда… это случилось. Светлость, по-вашему, эти события как-то связаны?
Посреди хаоса Навани почти забыла про странный взрыв.
– Ты, случайно, не нашла среди обломков заряженные сферы?
«Точнее, странную сферу, заряженную пустосветом?»
– Нет, светлость. Вы же видели – там не осталось ничего целого. Но я успела затемнить помещение и проверить, не светится ли что-нибудь. Ничего не увидела – ни буревого, ни пустотного света.
Как и опасалась Навани, взрыв наверняка был связан со странной сферой – которую, по-видимому, они утратили.
Бывшая королева встала и подошла к Рабониэли.
– Не нужно было убивать моих ученых во время штурма. Они не представляли никакой угрозы.
Рабониэль запела в быстром ритме:
– Больше никаких предупреждений, Навани. Используй мой титул, обращаясь ко мне. Я не хочу, чтобы тебе навредили, но есть тысячелетние правила приличия, которым ты обязана следовать.
– Я… понимаю, Повелительница желаний. Думаю, если немедленно привлечь моих оставшихся людей к работе, это пойдет на пользу моральному духу. Чем прикажете заняться?
– Чтобы облегчить переход, – сказала Рабониэль, – пусть продолжат то, что делали до моего прибытия.
– Многие трудились над фабриалями, которые больше не действуют.
– Тогда пусть займутся чертежами и напишут об экспериментах, которые проводили до оккупации. Я позабочусь о том, чтобы их новые теории опробовали.
Значит, фабриали Уритиру могут снова включиться?..
– Как пожелаете, Древняя.
А потом Навани занялась подлинной проблемой: стала планировать, как им всем выбраться из этой передряги.
Каладина разбудил дождь. Он моргнул, чувствуя туман на лице, и увидел небо, в котором застыли изломанные молнии – они висели неподвижно, не исчезая, обрамленные бурлящими темными тучами.
Он уставился на странное зрелище, а потом перекатился на бок и наполовину погрузился в лужу ледяной воды. Это его родной Под? Военные лагеря? Или… какое-то другое место?
Он застонал и вынудил себя подняться. Ран не было видно, но в голове стучала боль. Оружия нет. Без копья он все равно что голый. То и дело налетал шквалистый ветер, неся полосы дождя, и Каладин готов был поклясться, что видит внутри их очертания – как будто капли, падая, на миг обрисовывали человеческие фигуры.
Вокруг было темно, однако вдали угадывались какие-то утесы. Он пошел по воде, удивляясь, что рядом нет спренов – даже спренов дождя. На вершине холма мелькнул свет, и Каладин двинулся вверх по склону, стараясь не потерять равновесие на скользком камне. В глубине души он удивился, как может что-то видеть. Застывшие изломы молний давали слишком мало света. А не доводилось ли ему бывать в подобном месте? Где есть свет под черным небом?
Он остановился и уставился вверх, дождь стекал по его лицу. Все было… неправильным. Это же… не настоящее, верно?
Движение.
Каладин резко обернулся. Из темноты по склону спускался кто-то невысокий. Казалось, незнакомец целиком состоял из клубящегося тумана, его лица было не разглядеть, но он был вооружен копьем. Быстрым движением руки Каладин поймал древко, вывернул его и оттолкнул противника, применив классический разоружающий прием.
Этот призрачный нападающий был не слишком опытен, и Каладин легко отнял копье. Инстинкт взял верх: он развернул оружие и вонзил в шею незнакомца. Когда коротышка упал, из ниоткуда появились еще двое, оба с копьями в руках.
Каладин отбил один удар и отбросил нападавшего рассчитанным толчком, затем развернулся и сбил другого с ног. Он заколол его быстрым ударом в шею, а затем легко вонзил копье в живот оставшемуся противнику, когда тот встал. Кровь стекала по древку на пальцы Каладина.
Он выдернул копье; дымчатый силуэт упал. Приятно было держать оружие. Иметь возможность сражаться без забот. И ничто не давило на него, кроме отяжелевшей от дождевой воды униформы. Раньше драться было просто. До того как…
До того как…
Клубящийся туман рассеялся, и трое убитых оказались молодыми гонцами в униформе Амарама. Каладин прикончил их своим копьем. Перед ним было три трупа, включая его брата.
– Нет! – хрипло закричал Каладин, преисполненный ненависти. – Как ты смеешь мне такое показывать? Все случилось не так! Я там был!
Он отвернулся от посыльных, устремив взгляд в небо.
– Я его не убивал! Я просто подвел его. Я… я просто…
Каладин отшатнулся от мертвых мальчиков и, уронив копье, схватился за голову. Ощупал шрамы на лбу. Они казались очень глубокими – словно ущелья, рассекающие его череп.
«Шаш». Опасный.
В вышине зарокотал гром, и Каладин, спотыкаясь, спустился с холма. Перед глазами стоял образ Тьена – мертвого и окровавленного. Что это было за ужасное видение?
– Ты спас нас, чтобы мы могли умереть, – произнес голос из темноты.
Он знал этот голос. В поисках источника звука Каладин развернулся, подняв брызги дождевой воды. Теперь он был на Расколотых равнинах. В потоках дождя мелькали очертания людей. Образы, сотворенные падающими каплями, отчего-то пустые внутри.
Дождевые призраки атаковали друг друга, и он услышал гром войны. Крики, лязг оружия, топот. Звуки неслись отовсюду, сбивая с толку, а потом – в один миг – он очутился посреди страшной битвы, и предполагаемые очертания превратились в реальных людей. Солдаты в синем сражались против других, тоже