Парселу хватило полчаса, чтобы составить список. Его поразило ничтожное количество добровольцев. По всей видимости матросы предпочитали рискнуть свести знакомство с веревкой. чем жить вдали от родины без надежды увидеть ее вновь. «Как странно, – думал Парсел, – все эти люди бедняки, голытьба. Ничто не привязывает их к старому миру. У большинства нет ни жены, ни детей: по бедности они даже жениться не смогли. И что дала им Англия, кроме беспросветной нищеты? Но эта нищета своя, привычная и знакомая. Вот в чем дело. Пугает их неведомое…»
Когда Парсел вошел в капитанскую каюту, он чуть было не задохнулся от жары. А Мэсон сидел перед столом, где была расстелена географическая карта, застегнутый на все пуговицы, в галстуке, потягивая из стакана ром, и хоть бы капелька пота выступила у него на лбу.
– Сколько? – живо спросил он.
– С вами девять, капитан.
– Этого-то я и боялся! – озабоченно проговорил Мэсон. -
У нас не хватит людей, чтобы управлять судном.
– Попытаемся взять с собой таитян…
– Боюсь, что мы вынуждены будем это сделать, – ответил Мэсон, – Мы?.. Мистер Парсел, – вдруг спросил он, подняв от карты глаза, – вы тоже записались?
– Да, капитан.
Мэсон поднял брови, но промолчал. Он взял из рук Парсела список, быстро проглядел его, покачал головой и стал медленно читать вслух, останавливаясь на каждом имени, кроме своего и Парсела.
– «Ричард Хеслей Мэсон – кап., Адам Бритон Парсел – лейт., Маклеод
– матрос, Хант – то же, Смэдж – то же, Уайт-то же, Джонсон – то же, Бэкер – то же, Джонс – то же».
Окончив чтение, он поднял голову и посмотрел на лейтенанта.
– Ну, что вы скажете о записавшихся?
– Здесь самые лучшие и самые худшие из состава экипажа
– Верно, – утвердительно кивнул Мэсон своей квадратной головой.
И даже не подумав о том, что его замечание звучит крайне невежливо по отношению к Парселу, он задумчиво протянул:
– Жаль, что я не могу один вести «Блоссом». Не угодно ли стаканчик рома, мистер Парсел? Ах да, я совсем забыл… – добавил он обиженно, будто тот факт, что лейтенант не пьет, оскорблял его лично. – Хоть бы знать, что побудило этих людей за писаться!.. Что касается Маклеода – это яснее ясного. Он убил Симона. А Хант убил Босуэлла. У этих двух выбора нет. Но Уайт-то почему?
– Ходят слухи, что он в свое время зарезал человека. Вот он и боится, что, если будет расследование, всплывет и эта история.
– Да, – протянул Мэсон, – весьма вероятно, что и Смэдж человек с прошлым. Но вот Джонс, Бэкер, Джонсон? Готов поклясться, что у этих троих совесть белее снега.
– Джонс пойдет за Бэкером на край света, – пояснил Парсел. – А Бэкер тоже в какой-то мере виновен: он отказался выполнить приказ Барта. – И, помолчав, добавил: – Следовательно, остается только выяснить, по каким причинам действовал Джонсон.
Мэсон не предложил Парселу сесть, и тот с самого начала разговора стоял у стола. Парселу стало как-то не по себе, и это отразилось на его открытом зарумянившемся лице. В подчеркнутом стремлении «капитана» соблюдать дистанцию Парсел видел лишь бессмысленную комедию, и ему стало неловко за Мэсона.
– Да, – произнес Мэсон, снова взглядывая на Парсела, остается выяснить, по каким причинам действовал Джонсон. И добавил: – А также и вы, мистер Парсел.
Так как Парсел молчал, Мэсон заговорил снова:
– Вам-то ведь нечего опасаться суда.
– Смею вас заверить, – произнес Парсел, слабо улыбнувшись, – что у меня нет прошлого.
– Я в этом и не сомневался, – невозмутимо подтверди Мэсон. Он ждал ответа важно, как судья. В качестве капитана «Блоссома» он имел право знать, по каким мотивам его первый помощник решил последовать за ним.
Так вот, – начал Парсел, – возможно, вы и не знаете, но я попросил у Барта разрешения прочесть над телом Джимми молитву. Барт приказал Босуэллу заковать меня в кандалы. Выходит, что и я тоже мятежник.
Мэсон широко открыл свои серо-голубые глаза.
– Но я об этом ничего не слышал.
Он взглянул на Парсела. На миг лицо его утратило свое величаво-спокойное выражение, и он с чувством произнес:
– Благодарю вас, мистер Парсел, за Джимми. Вы поступили мужественно. – И добавил: – Значит, вы полагаете, что суд сочтет вас мятежником?
– Уверен в этом. Кроме того, мне поставят в упрек, что я ничего не предпринял после убийств… после смерти Барта.
Мэсон судорожно моргнул. Он заметил оговорку.
– Вы, безусловно, правы, – сухо произнес он, глядя в пол и снова обратился с вопросом к своему помощнику: – А вас ничто не привязывает к Англии?
Нескромность этого вопроса поразила Парсела. Он стоял в нерешительности. Но нет, лучше уж ответить. В вопросе капитана, в сущности, небыло недоброжелательства, к тому же ему предстоит провести с этим человеком всю свою жизнь.
Он проговорил смущенной скороговоркой:
– Отец умер. А матери… – он отвел глаза, – а матери все равно.
Мэсон уставился на карту. Потом сказал с вымученной улыбкой:
– Что ж, мистер Парсел, теперь нам с вами придется плыть одним курсом.
Холодный тон капитана болезненно отозвался в душе Парсела, и он решил промолчать. Мэсон продолжал:
– Если не ошибаюсь, вы уже были на Таити?
– Четыре года тому назад в течение шести месяцев. Меня приютил один таитянский вождь. У него-то я и научился их языку.
– Как? – перебил Мэсон. – Вы умеете говорить по-таиянски? Это мне очень пригодится. И вы говорите бегло?
– Да, капитан.
– Всего за полгода! У вас положительно талант к языкам мистер Парсел, – добавил он и смущенно улыбнулся, как будто предположение, что офицер корабля может быть интеллектуально одарен, уже само по себе оскорбительно.
– Как вы думаете, дадут нам таитяне провизии?
– Все, что мы пожелаем.
– И безвозмездно?
– Да. Зато у нас – начнутся кражи.
– И часто они будут красть?
– Каждый день.
– Но это же скандал! – Мэсон даже побагровел от негодования.
– Вовсе нет, – ответил Парсел. – Они дают в вам все, что них есть, и берут у вас все, что им приглянется: таково в их представлении истинное братство.
Мэсон нетерпеливо хлопнул ладонью по столу.
– А тот таитянский вождь, который вас приютил…
– Его зовут Оту.
– Он пользуется у себя влиянием?
– Огромным. Кроме того, у него еще одно преимущество голубые глаза. Он уверяет, что происходит по прямой линии о капитана Кука, – с улыбкой добавил Парсел.
Мэсон поджал губы с чопорно-ледяным видом, и Парсел вдруг осенило: ведь капитан Кук был капитаном. Значит, бы человеком безупречным…
Мэсон поднялся из-за стола. Он был лишь немного выше Парсела, но такой широкоплечий и плотный, что Парсел всякий раз ощущал себя рядом с ним чуть ли не ребенком.
– Мистер Парсел, – начал Мэсон, и лицо его снова выразило волнение, а голос предательски дрогнул, – поверьте, я чувствую, какая огромная ответственность ложится на мои плечи