Бэйрд достал ещё кое-какие вещички оттуда, где лежала его скатанная постель. После этого он кивнул остальным, и они отправились вместе — восемь человек из личной гвардии лорда Джарида тащили лорда собственной персоной через остатки его лагеря. Они проходили мимо дымящихся костровищ и упавших шатров, брошенных людьми, которые в ещё больших количествах тянулись во тьму, направляясь на север. Навстречу ветру.
На окраине лагеря Бэйрд выбрал хорошее, крепкое дерево. Он махнул остальным, они взяли захваченную им верёвку и привязали лорда Джарида к дереву. Тот что-то бессвязно бормотал, пока Морир не заткнул ему рот платком.
Бэйрд подошёл ближе и пристроил ему под мышку бурдюк с водой.
— Не стоит слишком дёргаться, иначе вы можете уронить его, милорд. Вам, думаю, удастся выплюнуть кляп, он не слишком туго вставлен, и наклонить бурдюк ко рту, чтобы напиться. Вот, я вытащу пробку.
Джарид наградил Бэйрда взглядом чернее тучи.
— Дело не в вас, милорд, — сказал Бэйрд. — Наша семья всегда видела от вас только хорошее. Но, понимаете, мы не можем позволить вам тащиться следом за нами и всё испортить. Нам нужно кое-что сделать, а вы не даёте. Может быть, кому-то следовало высказаться раньше. Но дело сделано. Вот так, порой передержишь мясо подвешенным, и всю вырезку приходится выбрасывать.
Он кивнул остальным, которые разбежались собрать свои пожитки, показал Россу выход породы сланца неподалёку и объяснил, какие камни искать, чтобы вышел хороший наконечник для копья.
Бэйрд повернулся к извивающемуся в путах лорду Джариду.
— Это не ведьмы, милорд. И не Илэйн… Полагаю, я должен называть её королевой. Занятно думать о такой хорошенькой девушке как о королеве. Я бы лучше в гостинице посадил её на колено, чем кланялся ей, но Андору нужен правитель, чтобы следовать за ним на Последнюю Битву, и это не ваша жена. Мне жаль.
Джарид обвис в путах; казалось, гнев вытек из него. Сейчас он плакал. Странно было видеть подобное.
— Я расскажу всем, кого мы встретим — если мы кого-нибудь встретим — где вы, — пообещал Бэйрд, — и что у вас, наверное, есть драгоценности. Они могли бы за вами прийти. Да, могли бы. — Он помедлил. — Вам не следовало вставать на пути. Кажется, все понимают, что ждёт впереди — кроме вас. Дракон возродился, старые узы разорваны, прошлым клятвам пришёл конец — и пусть меня повесят, если я дам Андору уйти на Последнюю Битву без меня.
И Бэйрд ушёл в ночь, положив новое копьё на плечо. «В любом случае есть клятва старше той, что я дал вашей семье. Клятва, которую сам Дракон не способен отменить». Клятва этой земле. Камни в его крови, а кровь — в камнях Андора.
Бэйрд собрал остальных, и они зашагали на север. Позади них, в ночи, в одиночестве захныкал их лорд, когда через лагерь потянулись призраки.
* * *
Талманес осадил Сельфара, конь загарцевал, тряся головой. Чалый жеребец, казалось, рвался вперёд, словно чуя тревогу хозяина.
Ночной воздух был наполнен дымом. Дымом и криками. Талманес вёл Отряд вдоль дороги, запруженной перемазанными сажей беженцами. Их поток напоминал мутные воды реки, несущей обломки потерпевшего крушение корабля.
Краснорукие смотрели на них с тревогой.
— Спокойнее! — крикнул Талманес. — Мы не можем бежать всю дорогу до Кэймлина. Спокойнее!
Он вёл своих людей на предельной скорости, на которую только осмеливался, почти трусцой. Было слышно, как звенят их доспехи. Илэйн забрала с собой на Поле Меррилора половину Отряда, включая Исти́на и большую часть конницы. Наверное, предполагала, что придётся быстро отступать.
Впрочем, на городских улицах, наверняка переполненных людьми так же, как и эта дорога, от конницы будет мало проку. Сельфар фыркнул и тряхнул головой. До города было уже недалеко; его стены, черневшие в темноте, были освещены ярким заревом. Словно весь город был одним огромным пылающим костром.
«Во имя милосердия и всех павших», — с содроганием подумал Талманес. Над городом вздымались чудовищные облака дыма. Скверно. Намного хуже, чем при нападении айильцев на Кайриэн.
Наконец Талманес дал волю Сельфару. Чалый пустился галопом вдоль дороги, но вскоре им пришлось пробиваться сквозь встречный поток людей, стараясь не замечать просьбы о помощи. Время, проведённое с Мэтом, наложило свой отпечаток, и он жалел, что ему нечего предложить этим людям. Мэтрим Коутон удивительно и странно влиял на окружающих. Теперь и Талманес совсем иначе смотрел на простой народ. Может быть, причина была в том, что он сам до сих пор не решил, считать ему Мэта лордом или нет.
Поджидая своих людей, Талманес рассматривал горящий город с противоположной стороны дороги. Он мог бы всех их посадить в сёдла — пусть они и не были заправскими кавалеристами, каждый в Отряде имел запасную лошадь для дальних походов — но не рискнул, не этой ночью. На улицах города притаились троллоки и Мурддраалы, а значит, его солдаты должны быть готовы к немедленным действиям. Арбалетчики с заряженным оружием шли на флангах широкой колонны копейщиков. Какой бы важной ни была стоящая перед ними задача, он не станет подставлять своих людей под атаку троллоков.
Но если они потеряют тех драконов…
«Да осияет нас Свет», — подумал Талманес. Из-за клубящихся облаков дыма казалось, будто город кипит. Но некоторые части Внутреннего Города, стоявшего на холме и поэтому возвышавшегося над стенами, ещё не были охвачены огнём. В том числе и Дворец. Может, обороняющие его солдаты ещё держатся?
От королевы не было вестей, и, судя по увиденному Талманесом, помощь тоже не пришла. Видимо, королева ещё ни о чём не догадывалась, и это было плохо.
Очень, очень плохо.
Впереди Талманес заметил худощавого Сандипа в сопровождении нескольких разведчиков из Отряда. Тот пытался отделаться от группы беженцев.
— Пожалуйста, добрый господин! — рыдала молодая женщина. — Моё дитя, моя дочь, она осталась на холмах у северной стены…
— Я должен добраться до своей лавки! — вопил тучный мужчина. — Моя посуда…
— Люди добрые, — обратился к ним Талманес, направив своего коня в толпу, — если вы ждёте от нас помощи, то, мне кажется, вам стоит отойти и пропустить нас к этому растреклятому городу.
Беженцы неохотно расступились, и Сандип кивнул Талманесу в знак благодарности. Смуглый темноволосый мужчина был одним из командиров Отряда и превосходным полевым лекарем. Обычно приветливый, сегодня он выглядел мрачнее тучи.
— Сандип, смотри, — произнёс Талманес, указывая в сторону.
Неподалёку стояла большая группа воинов, они смотрели на город.
— Наёмники, — пробурчал Сандип, — уже не первые, мимо которых мы прошли. И кажется, никто из них не собирается и пальцем пошевелить.
— Это мы ещё посмотрим, — ответил Талманес.
Людская лавина продолжала катиться через городские ворота. Люди кашляли, цепляясь за свои скудные пожитки, тащили за собой плачущих детей. Этот поток ещё не скоро ослабнет. Кэймлин был переполнен, как гостиница в базарный день, и выбравшиеся из него