Но старик отрицательно покачал головой. Он быстро налил судье чай и поставил перед ним чашку благоухающего, дымящегося риса.
Только после этого он уселся на низкий стул перед столом и искоса посмотрел на осунувшееся лицо судьи. Хун был слугой в семье Ди еще в то время, когда тот был ребенком, и давно научился угадывать его настроение.
Взяв палочки для еды, судья сказал:
— Этой ночью я плохо спал, Хун. Плотный завтрак поможет мне восстановить силы.
— Здесь, в Ланьфане, тяжелый климат, — заметил Хун сухим голосом. — Холодная влажная зима, потом горячее влажное лето, да еще эти внезапные порывы ледяного ветра из пустынных степей. Вам нужно беречь себя, ваша честь. Здесь несложно и простудиться.
Он отпил чай, осторожно придерживая левой рукой длинные, клочковатые усы. Поставив чашку, Хун продолжил:
— Вчера вечером я заметил, что свет у вас горел далеко за полночь. Надеюсь, не появилось какое-нибудь новое важное дело?
Судья покачал головой.
— Нет, ничего особенного. Ничего особенного, собственно, и не случалось с тех пор, как полгода назад я восстановил здесь закон и порядок. Пять-шесть непредумышленных убийств в городе, кража или две, вот и все! Наша работа сводится к решению обычных административных проблем. Регистрация рождений, браков, смертей, улаживание мелких ссор, сбор налогов... Очень спокойно. Чуть было не сказал «слишком спокойно»!
Он рассмеялся, но старик заметил, что смех был несколько вымученным.
— Извини, Хун, — быстро продолжил судья. — Я немного устал, ничего больше. Это быстро пройдет. Гораздо серьезнее другое: я беспокоюсь о своих женах. В Ланьфане очень унылая жизнь. В этом провинциальном городке у них нет близких приятельниц, да и развлечений тут почти нет. Ни хороших театральных представлений, ни мест для приятных прогулок... К тому же татарское влияние все еще настолько сильно, что даже наши китайские праздники отмечаются без особой пышности. Поэтому я страшно рад этому маленькому празднеству моей Первой госпожи этим вечером.
Судья покачал головой и какое-то время ел молча. Отложив палочки для еды, он откинулся в кресле.
— Ты спрашивал о прошлой ночи, Хун. Так вот, копаясь в архивах судебной управы, я наткнулся на дело о случившейся здесь нераскрытой краже. О краже золота у императорского казначея.
— Зачем интересоваться этим делом, ваша честь? Это же было еще в прошлом году, до того как вы вступили в должность в Ланьфане.
— Вот именно. Точнее, это произошло во второй день восьмого месяца года Змеи. Но меня всегда занимают нераскрытые дела, Хун. Неважно, старые или новые.
Старик понимающе кивнул.
— Вспоминаю, что читал в «Императорской газете» об этой краже, еще когда мы были в Пуяне. В официальных кругах возник из-за нее большой переполох. Казначей проезжал здесь, направляясь за границу к татарскому хану. Ему было приказано купить у хана упряжку лучших татарских коней для императорских конюшен. Он вез с собой пятьдесят увесистых золотых слитков.
— Да, Хун, золото украли ночью и подменили свинцом. Вора так и не нашли, и...
Раздался стук в дверь. Вошел Ма Жун и, широко улыбаясь, сказал:
— Я купил самую замечательную на свете жареную свинью, ваша честь!
— Я видел, как ты нес ее, Ма Жун. Но у нас сегодня будет только одна гостья, подруга моих жен, а она мяса не ест. Поэтому вам всем останется немало свинины. Присаживайся! Мы говорили со старшиной о краже золота казначея в прошлом году.
Его высокий помощник тяжело опустился на стул.
— Императорский казначей должен был бы знать, как хранить вверенное ему государственное золото, — сказал он довольно безразличным тоном. — За это ему и платят! Я хорошо помню это дело. Кажется, его в результате уволили?
— Да, — ответил судья. — Вора не нашли, и золото так и не было обнаружено. Однако дело расследовалось самым тщательным образом. — Он опустил руку на лежащую перед ним папку и продолжил: — Это очень поучительные документы, Ма Жун, стоит их внимательно прочитать. Сначала судья допросил начальника охраны и воинов казначейского эскорта. Он полагал, что поскольку перевозка таких количеств золота является тщательно охраняемой государственной тайной и поскольку только казначей должен был знать цель его поездки, то вором мог быть лишь хорошо осведомленный человек. На это же указывал еще один факт. Багаж казначея состоял их трех кожаных сундуков одинакового размера, формы и цвета, и все три были закрыты одинаковыми замками. Единственное различие между ними было в том, что у сундука с золотом с одной стороны имелась трещинка. Именно этот-то сундук и был вскрыт. К другим двум сундукам, в которых лежала одежда и другие вещи казначея, даже не прикоснулись. Поэтому судья и начал подозревать свиту казначея.
— С другой стороны, — заметил старшина Хун, — вор подменил золото свинцом, очевидно, надеясь, что казначей обнаружит пропажу значительно позже, вскрыв сундук только по прибытии на землю варваров. Это явно указывает на постороннего человека. Свои люди знают официальное правило, согласно которому тот, кто везет государственное золото, должен проверять его наличие каждый вечер, прежде чем отправиться спать, и каждое утро, едва проснувшись.
Судья Ди согласно кивнул.
— Совершенно верно. Однако мой предшественник счел подмену ловким ходом преступника, пытавшегося доказать, что воровство совершил кто-то посторонний.
Ма Жун поднялся и подошел к окну. Оглядев пустынный двор, он сказал, нахмурясь:
— Интересно, где болтается этот бездельник, начальник стражи? Сейчас ему положено заниматься утренней тренировкой стражников! — Заметив недовольный взгляд судьи, он поспешно продолжил: — Извините, ваша честь! Но сейчас Цзяо Тай и Дао Гань уехали в столицу, чтобы обсудить вопрос о сокращении гарнизона, и мне приходится одному присматривать за стражей. — Он опять присел и спросил, дабы показать свою заинтересованность: — А никаких улик вор не оставил?
— Никаких, — покачал головой судья. — В комнате для гостей этой судебной управы, которую занимал казначей, есть, как вы знаете, только одна дверь и одно окно. У двери всю ночь сторожили четыре охранника. Вор пробрался через окно. Он прорвал бумагу, просунул руку и каким-то образом открыл задвижку.
Старшина Хун, который подвинул к себе толстую папку и начал пролистывать документы, вдруг поднял голову.
— Да, судья сделал все необходимое. Когда было установлено, что свита казначея вне подозрений, были задержаны все профессиональные воры в городе и все скупщики краденых вещей. Более того, он...
— Он совершил одну ошибку, Хун, — прервал его судья. — Он ограничил расследование округом Ланьфан.
— А почему бы и нет? — спросил Ма Жун. — Ведь воровство было совершено именно здесь?
Судья выпрямился в кресле.
— Да, здесь. Но замысел должен был созреть