на полу – успев почувствовать, как у него над самым плечом прожужжала пуля, – и дважды выстрелил в того из телохранителей, который находился ближе к нему. Обе пули поразили наемника в грудь: центр массы, стандартное правило при стрельбе навскидку. Но для того, чтобы обеспечить внезапную смерть противника в подобном противостоянии на предельно близких расстояниях, этого было недостаточно. Устранить угрозу ответного удара могло бы только поражение центральной нервной системы. Смертельно раненный, обливаясь алой кровью, хлещущей из пробитой груди, телохранитель принялся палить наобум, разряжая обойму пистолета. В обнесенном массивными стенами замкнутом помещении выстрелы из крупнокалиберного оружия раскатились оглушительным грохотом, а непрерывные белые вспышки, вырывающиеся из дула, показались болезненно ослепительными.

Белнэп выстрелил еще раз, поразив телохранителя в лицо. Пистолет, полуавтоматический «вальтер» старого образца, из тех, которые любят некоторые бывшие военные за то, что он якобы никогда не дает осечек, тяжело упал на пол, и через мгновение за ним последовал его хозяин.

Незнакомец – высокий, проворный, одетый в коричневый рабочий комбинезон, искрящийся осколками разбитого окна, – отскочил в сторону, избегая пули второго наемника, а затем одним прицельным выстрелом в голову уложил его наповал.

Наступила неестественная тишина, показавшаяся Белнэпу бесконечно долгой. Незнакомец, расправившийся с Лагнером и его подручными, имел чуть ли не скучающий вид; ничто не указывало на то, что пульс у него стал хоть сколько-нибудь чаще.

Наконец он вялым голосом обратился к Белнэпу:

– Насколько я понял, охранник из «Штази» дежурил в коридоре.

К такому же выводу пришел и Белнэп. В который уже раз он мысленно выругал себя за глупость.

– Однако не думаю, чтобы он пожаловал сюда, – сказал Белнэп. Во рту у него пересохло, в горле першило. Натянутые мышцы правой ноги вибрировали, словно струны виолончели. До сих пор, если не считать учебы в центре подготовки ОКО, ему еще ни разу не приходилось видеть направленное на себя оружие. – Полагаю, особому гостю предоставлено право пользоваться собственными методами… устранения непрошеных гостей.

– Надеюсь, горничная у него знает свое дело, – заметил незнакомец, стряхивая с комбинезона блестящие осколки. Вокруг валялись три окровавленных трупа, дело происходило в самом сердце полицейского государства, а он, похоже, никуда не торопился. Незнакомец протянул руку. – Кстати, меня зовут Джаред Райнхарт.

Его рукопожатие оказалось крепким и сухим. Стоя рядом с ним, Белнэп обратил внимание, что Райнхарт нисколько не вспотел и ни один волос не выбился из его прически. Он был олицетворением хладнокровия. Сам же Белнэп, как подтвердил взгляд в зеркало, выглядел ужасно.

– Ты решил атаковать в лоб. Храбро, но чересчур прямолинейно. Особенно когда этажом выше находится пустующая квартира.

– Понятно, – пробурчал Белнэп. И он действительно все понял, мгновенно получив объяснения действиям Райнхарта и стоящему за ними тонкому чувству оперативной обстановки. – Замечание принято.

Долговязый Райнхарт, похожий на Христа с картин маньеристов, с длинными, изящными конечностями и на удивление одухотворенными серо-зелеными глазами, двигаясь с кошачьей грациозностью, сделал несколько шагов к Белнэпу.

– Не кори себя за то, что упустил этого типа из «Штази». Честное слово, я в восхищении от твоей работы. Сам я вот уже несколько месяцев пытался заполучить мистера Лагнера, и безуспешно.

– На этот раз ты его все-таки выследил, – заметил Белнэп. Ему нестерпимо хотелось спросить: «Кто ты такой, черт побери?» – но он решил не спешить.

– Не совсем, – поправил его спаситель. – Я выследил тебя.

– Меня… – Шаги на площади Маркса и Энгельса. Бесследное исчезновение, выполненное высочайшим профессионалом. Призрачное отражение долговязого рабочего, мелькнувшее в янтарно-желтом остеклении Дворца республики.

– Сюда я попал лишь благодаря тебе. Должен тебе сказать, следить за тобой – это что-то. Гончая, идущая по следу лисицы. Ну а я, запыхавшись, бежал за тобой, словно провинциальный дворянин в бриджах. – Умолкнув, Райнхарт обвел все вокруг оценивающим взглядом. – Боже милосердный! Можно подумать, сюда наведалась какая-нибудь рок-звезда, привыкшая крушить гостиничные номера. Но, полагаю, дело сделано, ты не согласен? По крайней мере, мои хозяева останутся довольны. Мистер Лагнер являлся таким плохим примером для работяги-шпиона: катался, словно сыр в масле, в то время как вокруг него царила смерть. Зато сейчас он стал очень хорошим примером. – Посмотрев на тело Лагнера, Райнхарт поймал на себе взгляд Белнэпа. – Возмездие за грех и все такое.

Осмотревшись вокруг, Белнэп увидел, как кровь троих убитых, впитываясь в красно-бурый ковер, окисляется до цвета ржавчины и становится неотличимой от фона ворса. Его захлестнула волна тошноты.

– Как ты узнал, что нужно следить за мной?

– Я осуществлял разведку – точнее, сказать по правде, бесцельно слонялся по рынку на Александерплатц, и тут мне почудилось, что я узнал твою рожу по Бухаресту. В случайные совпадения я не верю, а ты? Я понятия не имел, может, ты связной Лагнера. Так или иначе, какое-то отношение к нему ты имел. Игра показалась мне стоящей свеч.

Белнэп молча смотрел на него.

– Ну а теперь, – небрежным тоном продолжал Джаред Райнхарт, – осталось решить всего один вопрос: кто ты, друг или враг?

– Прошу прощения?

– Понимаю, это звучит грубо. – Гримаса деланого самопорицания. – Это все равно что говорить о работе за ужином или на коктейль-вечеринке спрашивать у незнакомых людей, чем они занимаются в жизни. Однако мною сейчас движет чисто практический интерес. Я бы предпочел выяснить, не работаешь ли ты, скажем, на албанцев. Ходили слухи, будто они решили, что мистер Лагнер утаил жирный кусок от их соперников по Восточному блоку. А ты сам знаешь, на что способны эти албанцы, когда им кажется, что их обошли. Ну а что касается болгар – тут, думаю, можно и не начинать. – Не переставая говорить, Райнхарт достал свой носовой платок и вытер Белнэпу подбородок. – Такое сочетание смертельной жестокости и непроходимой глупости встречается нечасто. Вот почему я вынужден спросить: кто ты, добрая фея или злая колдунья? – Церемонным жестом он протянул платок Белнэпу. – На тебе была капелька крови, – объяснил Райнхарт. – Оставь платок себе.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Белнэп, и в голосе его прозвучала смесь недоумения и восхищения. – Ты только что рисковал своей жизнью, спасая меня… даже не зная, союзник я или враг?

Райнхарт пожал плечами.

– Ну, скажем так, чутье подсказывало мне, что ты – друг. Надо же было от чего-то отталкиваться. Согласен, риск был, но если не бросать кости, не выиграешь. О, прежде чем отвечать на мой вопрос, ты должен знать, что я здесь в качестве неофициального представителя Государственного департамента Соединенных Штатов Америки.

– Пресвятая дева!.. – Белнэп попытался как мог собраться с мыслями. – Отдел консульских операций? Отряд «Пентей»?

Райнхарт только усмехнулся.

– Ты тоже из ОКО? Слушай, тебе не кажется, нам нужно придумать особое тайное рукопожатие? Или клубный галстук, хотя мне не позволят выбирать рисунок.

– Ублюдки, – пробормотал Белнэп, оглушенный этим откровением. – Ну почему мне никто ничего не сказал?

– Пусть парни постоянно ломают