Он приблизился к тиру, у стен которого было столпотворение, и замер на месте, судорожно глотая воздух, – его глаза были прикованы к высокому лысеющему мужчине примерно одного с ним возраста, перекинувшему пиджак из легкой полосатой ткани через плечо. Навстречу ему к громыхающему прилавку тира приближался Моррис Панов! Но почему? Что должно было случиться? Конклин стал озираться по сторонам, инстинктивно чувствуя, что за ним тоже наблюдают. Чтобы не дать Панову приблизиться к назначенному месту встречи... Времени не было, но, может быть, им еще удастся убраться отсюда! Отставной офицер разведки нащупал под пиджаком маленькую автоматическую «беретту», его постоянную спутницу, и рванулся вперед, хромая и замахиваясь на толпу тростью; он колотил ею по коленным чашечкам, тыкал острием в животы, почки и грудные клетки, пока разгневанные люди не разразились воплями проклятий... Он бросился вперед и, врезавшись своим худым телом в растерянного доктора, заорал, перекрывая рев толпы, прямо в лицо Панову:
– Черт возьми! Что ты здесь делаешь?
– Полагаю, то же самое, что и ты. Из-за Дэвида – или я должен был сказать Джейсона? В телеграмме было указано это имя.
– Это ловушка!
Вдруг раздался пронзительный крик, перекрывший царивший вокруг гвалт. И Конклин и Панов мгновенно взглянули в сторону тира, который был всего в нескольких ярдах от них: пуля попала в горло тучной женщины, жуткая боль исказила ее лицо. Толпу охватило безумие; Конклин оглядывался по сторонам, пытаясь понять, откуда стреляли, но паника достигла апогея: он ничего не видел, кроме мечущихся фигур. Он схватил Панова за руку и потащил мимо вопящих, обезумевших людей по аллее, а потом к огромным «американским горкам» в конце парка, где возбужденные посетители пробивались к билетной кассе.
– Боже мой! – выдохнул Панов. – Неужели пуля предназначалась одному из нас?
– Может быть... а может, и нет, – ответил отставной офицер разведки, который не мог отдышаться; вдалеке послышались вой сирены и свистки.
– Ты же сам сказал, что это ловушка!
– Потому что мы оба получили эту безумную телеграмму от Дэвида, в которой было имя, – а ведь он им не пользовался уже целых пять лет, – Джейсон Борн! Если не ошибаюсь, в твоей телеграмме также говорилось о том, что ни при каких обстоятельствах мы не должны звонить ему домой.
– Верно.
– Это ловушка... Ты проворнее меня, Мо, так что уноси ноги. Двигай отсюда. Беги, как сукин сын, и найди телефон. Телефон-автомат, чтобы не перехватили разговор.
– И что?
– Позвони Давиду домой! Скажи, чтобы он паковал веши Мари и детишек и поскорее увозил их оттуда!
– Что-о?
– Нас разыскали, доктор! Некто ищет Джейсона Борна, тот, кто охотился за Борном многие годы и не остановится до тех пор, пока не возьмет его на мушку... Ты стремился привести в порядок мозги свихнувшегося Дэвида, а я тянул за все прогнившие нити в Вашингтоне, чтобы вывезти его и Мари из Гонконга живыми... Но где-то мы допустили промашку, и нас нашли, Мо. Тебя и меня! Мы – единственная официально зарегистрированная связь с Джейсоном Борном, адрес и род занятий которого неизвестны.
– Ты понимаешь, что говоришь, Алекс?
– Да, черт побери, понимаю... Это – Карлос. Карлос-Шакал. Выбирайся отсюда, доктор. Свяжись со своим бывшим пациентом и скажи ему, чтобы он исчез. Немедленно.
– А что дальше?
– У меня не так много друзей, тем более таких, кому я могу доверять, а у тебя они есть. Назови ему кого-нибудь из них, скажем, одного из твоих приятелей-лекарей, которых пациенты срочно вызывают по телефону... Скажи Дэвиду, чтобы он связался с ним, когда будет в безопасности. Дай ему пароль.
– Пароль?
– Господи Боже, Мо, пошевели мозгами! Какой-нибудь псевдоним: Джонс или Смит...
– Это довольно распространенные фамилии...
– Тогда Шикльгрубер или Московиц – какая тебе больше нравится! Просто скажи, чтобы он дал нам знать, где находится.
– Понятно.
– Теперь беги отсюда и не вздумай отправляться домой!.. Сними номер в «Брукшире» в Балтиморе под именем... Мориса, Филиппа Мориса. Я навещу тебя там попозже.
– А ты что собираешься делать?
– То, от чего с души воротит... Поставлю мою трость где-нибудь в сторонке и куплю билет на эти паршивые «горы». Никто не станет искать там калеку. Я уже заранее готов наложить в штаны, но это – единственный способ переждать опасность, даже если мне придется кататься на этих проклятых штуковинах всю ночь... А теперь беги отсюда! И поскорее!
* * *По проселочной дороге, бегущей на юг меж холмов Нью-Гемпшира к границе Массачусетса, несся фургон. Его вел долговязый человек, его резко очерченное лицо было напряжено, на скулах ходили желваки, а ясные светло-голубые глаза горели яростью. Рядом с ним сидела его необыкновенно привлекательная жена, рыжеватый оттенок золотисто-каштановых волос которой был еще заметнее при свете огоньков на приборной доске. Она держала на руках ребенка, восьмимесячную девочку, на заднем сиденье спал еще один малыш – белокурый мальчик лет пяти, от резких толчков его защищал складной поручень. Их отцом был Дэвид Уэбб, профессор востоковедения, а когда-то один из печально известной, наводящей ужас «Медузы», легендарный Джейсон Борн, наемный убийца.
– Мы ведь знали, что когда-то это должно случиться, – сказала Мари Сен-Жак-Уэбб, уроженка Канады, экономист по образованию, однажды спасшая жизнь Дэвида Уэбба. – Это был вопрос времени.
– Это безумие! – тихо сказал Дэвид, стараясь не разбудить детей, но даже шепот выдавал его напряжение. – Ведь все было спрятано, соблюдена строжайшая секретность архивов и все эти прочие дерьмовые предосторожности! И как только они умудрились найти Алекса и Мо?
– Мы не знаем пока, но Алекс наверняка захочет разузнать. Лучше Алекса никого нет, ты же сам говорил...
– Теперь Алекс меченый – можно считать его без пяти минут мертвецом, – мрачно перебил ее Уэбб.
– Ты слишком торопишься, Дэвид. Он – лучший из всех. Ведь это твои слова?
– Единственный раз он не был лучшим – в Париже, тринадцать лет назад.
– Потому что ты был лучше...
– Нет! Потому что я не ведал, кем я был, а он действовал, исходя из старых сведений, что я вообще ничего не знаю об этом чертовом деле. Он-то был убежден, что это был как раз я, а я не знал самого себя, поэтому и не мог действовать в соответствии с его сценарием... Он по-прежнему – самый лучший: это он спас нам обоим жизнь в Гонконге...
– Значит, ты со мной согласен: мы – в надежных руках.
– Что касается Алекса – да, а вот Мо – совсем другое. Этот прекрасный, но и несчастный человек – уже труп.