В свете загоревшихся городских фонарей он продолжал двигаться вперед, и вскоре на него, словно лавина, обрушился звук джазовой трубы, доносившийся из открытой двери клуба. Яркий красно-голубой неон окрасил улицу, и Кертис почувствовал, как его сердце начинает биться ускоренно. Езда на велосипеде была тут ни при чем — к ней он был привычен. Нет, его, наконец, полностью захватило и взволновало предвкушение событий грядущего вечера. С ума сойти, его же пригласила на день рождения Ава Гордон! Он ведь думал, что она даже о существовании его не знает, хотя он каждый день замелял ход рядом с ее домом. Лишь однажды, когда она вышла на прогулку, он набрался смелости и, обливаясь холодным потом от волнения, поравнялся с ней, остановился и поздоровался.
Эти воспоминания были живы по сей день. Он помнил, что поначалу Ава Гордон разговаривала с ним слегка натянуто, но затем, когда он назвал ей свое имя, в ее взгляде проступила заинтересованность, и она переспросила:
— Кертис Мэйхью? Кажется, я слышал о тебе. Ты какая-то шишка?
А он тогда улыбнулся в ответ, пожал плечами и сказал:
— Нет, я — это просто я.
Она была такой прекрасной. Такой юной. И пахла она тоже прекрасно, как корица и гвоздика, смешанные в банке, которую выставили на солнечный свет, чтобы прогреть. Ава Гордон любила красивые шляпки, и Кертис никогда не видел ее без белых перчаток. Впрочем, нельзя сказать, что ему вообще часто доводилось видеть ее: после того короткого разговора это случилось всего пару раз — Кертис заметил ее, глядя сквозь кованые ворота, когда она сидела на качелях на переднем крыльце или за столиком в саду, наслаждаясь лимонадом и беседой с другими девушками. И вот, в среду утром, когда он проезжал мимо его дома, Ава Гордон вдруг позвала его из-за ворот. Должно быть, она специально поджидала его, помня, что он часто проезжает мимо ее дома. Осознание этого приводило Кертиса в запретный восторг. В то утро Ава Гордон попросила его прийти на вечеринку в честь ее дня рождения, и напомнила, что начало в семь часов вечера в субботу.
— Конечно, я приду, Ава. Не пропущу это ни за что на свете! — ответил он.
И Кертис точно знал, что преподнести ей в качестве подарка. В тот первый день, когда они заговорили, вокруг них кружила желтая бабочка, точно фея из волшебной сказки, решившая связать их невидимыми нитями, привлечь друг к другу еще ближе. Сначала она приземлилась на шляпку Авы Гордон, а затем перелетела на плечо Кертиса. Он хорошо помнил, как Ава негромко рассмеялась, когда он сказал: «Боже, кто послал тебя подслушивать личные разговоры?», и звук ее смеха напоминал журчание фонтана в летнем саду. Так что ему сразу пришло в голову найти брошь в виде бабочки. После работы в четверг он отправился колесить вверх и вниз по широкой Канал-Стрит, изучая товары магазинов, пока, в конце концов, не обнаружил в лавке Кресса маленькую желтую брошку с эмалированной бабочкой с золотыми стразами на крыльях. Она была просто великолепна, и Кертис купил ее, не раздумывая, хотя знал, что эта трата нанесет его кошельку существенный ущерб.
Велосипед продолжал нести его вперед, и вскоре Кертис приблизился к повороту на улицу Губернатора Николлса, незаметно для самого себя начав крутить педали чуть быстрее. Когда он свернул налево, то уже почти летел, и ему пришлось буквально пронестись между двумя автомобилями, водители которых возмущенно ударили по клаксонам. Едва обернувшись, Кертис направился на север, к месту своего назначения. Теперь по обеим сторонам улицы возвышались большие особняки и жилые дома элиты пригорода Треме. Все они были защищены кирпичными стенами и коваными железными воротами.
Отец Авы Гордон владел двумя продовольственными магазинами в округе и слыл честным человеком в вопросе таких дел, как цены на турнепс, спаржевую фасоль и свинину. Его деловая хватка позволила ему добиться значительного успеха в бизнесе, и это было заметно по веренице больших черных машин других высокопоставленных семей, направлявшихся сейчас к владениям Гордона.
На миг Кертис задумался о том, что эта часть мира Треме была для него недосягаема. Но затем он снова вспомнил, что Ава сама пригласила его, поэтому, отбросив свою неуверенность, сошел с велосипеда, чтобы расправить плечи, снять зажимы с брюк, взять в руки подарочную коробочку и пройти последние несколько ярдов, как подобает джентльмену.
По мере приближения к дому он отметил, что на ветвях деревьев развешены пурпурные, зеленые и оранжевые бумажные фонарики, а вдоль перил горят свечи, опоясывающие почти весь двухэтажный дом, из-за чего, казалось, что он весь окутан светом. У открытых ворот Кертис присоединился к группе золотой молодежи, разодетой дорого и по моде. Ни с кем из этих людей он не был знаком.
Гости показывали свои приглашения с теснением дворецкому в смокинге, стоявшему рядом с воротами, а затем проходили внутрь друг за другом. Когда Кертис поравнялся с дворецким, тот посмотрел на его велосипед так, как будто это был большой вонючий сом, выловленный из ила Миссисипи.
— Приглашение? — спросил дворецкий, его кустистые седые брови приподнялись на морщинистом лбу.
— Э-э… у меня его нет, но меня пригласила сама мисс Ава.
— Имя?
— Кертис Мэйхью.
— Хм, — задумчиво протянул дворецкий через пару секунд замешательства. — Пожалуйста, пройдите к черному ходу в задней части дома. Вам сюда, — пальцем в белой перчатке он указал в сторону каменной дорожки, что вилась среди кустарников, и тут же переключил свое внимание на следующую пару гостей, которая уже протягивала ему свои приглашения.
Черный ход? Кертис хотел переспросить, но поток гостей напирал и подталкивал его идти дальше, поэтому он направил свой велосипед по дорожке и зашагал к задней части дома. За зарослями кустарника располагались еще один ворота — так же открытые, и из-за них доносились голоса и смех. Пройдя через них, Кертис заметил множество гостей, бродящих по круглой лужайке, освещенной разноцветными бумажными фонариками. Ненавязчивый, рассеянный свет мерцал на медных инструментах оркестра, который обустраивался на сцене, украшенной фиолетовыми и зелеными лентами и воздушными