Поиски исчезнувшего покупателя были недолгими, и успехом они не увенчались. На людных нью-йоркских улицах его обнаружить не удалось, и никто из опрошенных не вспомнил рыжеволосого, красноглазого коротышку с черной терапевтической машиной в руках.
Слишком уж типичное зрелище.
Из полиции по вызову незамедлительно явились четверо детективов во главе с нервным молодым лейтенантом Смитом. Смит едва успел спросить менеджера: «Сэр, почему у вас нет ярлычков на товаре?» — как в дверной проем между полицейскими протиснулся высокий, нескладный, некрасивый человек с глубоко посаженными водянистыми глазами. Одежда, давно забывшая глажку и стирку, висела на нем точно ржавая жесть.
— Что вам нужно? — спросил лейтенант Смит.
Уродливый дылда отвернул лацкан и показал серебристый значок:
— Джон Рэт, «Дженерал моторс», отдел безопасности.
— А… Простите, сэр. — Лейтенант козырнул. — Вот уж не ожидал от вашего отдела такой оперативности.
Рэт на это лишь хмыкнул.
— Лейтенант, вы искали отпечатки? Покупатель мог трогать другие аппараты.
— Сразу же проверили, сэр.
Не часто сотрудники отделов безопасности «Дженерал моторс», «Дженерал электрик» или Ай-би-эм снисходили до личного участия в расследованиях. И если в такой ситуации местный полицейский покажет, что у него варит котелок, можно будет надеяться на перевод в промышленный сектор…
Рэт удостоил мистера Фоллансби и Хаскинса взглядом, таким же пронизывающим и бесстрастным, как луч радара.
— Выкладывайте все как на духу. — Он достал из бесформенного кармана блокнот и карандаш.
С мрачным выражением лица, не обронив ни единого слова, Рэт выслушал рассказ. Потом запихал блокнот обратно в карман и сказал:
— Психотерапевтическая медтехника — наша гордость, вручив покупателю не ту машину, вы посягнули на этот священный принцип, а заодно нарушили общественный порядок и бросили тень на репутацию фирмы.
Менеджер покорно кивнул, а затем вонзил убийственный взгляд в несчастного подчиненного.
— Начнем с того, — сказал Рэт, — что марсианская модель не должна была стоять в этом зале.
— Я могу объяснить, — затараторил менеджер. — Нам была нужна демонстрационная модель, и я послал в компанию заявку, но там…
— Это можно расценивать, — невозмутимо перебил Рэт, — как самую настоящую преступную халатность.
Менеджер и продавец обменялись затравленными взглядами. Оба сразу подумали о принадлежащем «Дженерал моторс» исправительном доме, где проштрафившиеся работники до конца своих дней в зловещем безмолвии компонуют микросхемы для карманных телевизоров.
— Впрочем, это вне моей юрисдикции. — Рэт перевел грозный взгляд на Хаскинса. — Вы уверены, что покупатель ни разу не упомянул свою фамилию?
— Нет, сэр, то есть да, я уверен! — стуча от страха зубами, ответил продавец.
— Он вообще ничьих имен не произносил?
Хаскинс уткнулся лицом в ладони. Потом резко опустил руки и взволнованно доложил:
— Да! Он хотел кого-то убить. Своего друга.
— Кого именно? — с пугающим хладнокровием допытывался Рэт.
— Фамилия его друга… Дайте вспомнить… Магнетон? Да, точно, Магнетон! Или Моррисон?.. О господи!..
На лице сыщика отразилась крайняя степень недовольства. Из людей никудышные свидетели. Толку меньше чем ноль, так и норовят направить расследование на ложный путь. Его бы воля, к каждому человеку приставил бы робота — для надежности.
— Неужели он не сказал ничего существенного?
— Дайте подумать! — Лоб Хаскинса избороздили глубокие морщины.
Рэт ждал. Мистер Фоллансби вдруг кашлянул.
— Мистер Рэт, я вот что подумал. Об этой марсианской машине. Если пациент — землянин, его манию убийства она не будет лечить как манию убийства.
— Конечно не будет. На Марсе мания убийства неизвестна.
— Что же она тогда будет лечить? Может, возьмет да откажется от заведомо бесполезной попытки? В этом случае покупатель просто вернет «Регенератор», ну, жалобу подаст — и все уладится…
Мистер Рэт отрицательно покачал головой.
— «Регенератор» обязан приступить к лечению, если признаки психоза налицо. А он непременно обнаружит таковые. Землянин, даже здоровый как бык, по марсианским меркам законченный псих.
Фоллансби снял пенсне и торопливо протер.
— Что же в таком случае будет делать машина?
— Найдет среди марсианских болезней ближайший аналог и попытается его устранить. Вероятно, она диагностирует фим-манию с различными осложнениями. А вот к чему это приведет, я предсказать не берусь. Да и не знаю того, кто возьмется, не было еще похожих случаев. Навскидку могу предложить два варианта: пациент сразу отказывается от процедур, и в этом случае его мания остается ничуть не ослабленной; либо он принимает услуги марсианского психотерапевта и лечится.
Мистер Фоллансби вмиг приободрился:
— Ага! Лечение все-таки возможно!
— Вы не поняли меня, — сказал Рэт. — Он может получить лечение — от несуществующей марсианской болезни. Но попытка лечить несуществующую болезнь приведет лишь к построению иллюзорной конструкции из ложных посылок. Это даст обратный эффект: машина будет усугублять психоз, вместо того чтобы ослаблять его.
Мистер Фоллансби застонал от отчаяния и прислонился к «Психосоматике» производства компании «Белл».
— В итоге, — заключил Рэт, — пациент будет убежден, что он марсианин. Разумеется, психически здоровый марсианин.
— Я вспомнил! — закричал вдруг Хаскинс. — Он говорил, что работает в «Нью-Йоркском скоростном транспорте»! Да-да, говорил!
— А вот это уже ниточка. — Рэт потянулся к телефону.
Испытывая несказанное облегчение, Хаскинс стер с лица пот.
— Я еще кое-что вспомнил. Надеюсь, это облегчит вам поиск.
— Что именно?
— Покупатель сказал, что он раньше был алкоголиком. Я это точно помню, ведь он сначала приглядывался к айбиэмовскому «Минимизатору алкозависимости». Он рыжий, а у меня, знаете ли, есть теория насчет связи между рыжим цветом волос и алкоголизмом. Похоже…
— Отлично, — кивнул Рэт. — Алкоголизм наверняка зафиксирован в его личном деле. Это существенно сузит зону поиска.
Он позвонил в офис НЙСТ, и, пока говорил, на его лице, будто из камня вырубленном, отражалось нечто похожее на удовлетворение. Все-таки от людей иногда бывает прок. Человеческая память нет-нет да и сохранит важный факт.
«Вы, конечно же, помните свою горику?» — спросил «Регенератор рекс».
«Нет» — устало ответил Касуэлл.
«Ладно… Тогда расскажите о ваших юношеских экспериментах с торастрианским флипом».
«Не бывало таких».
«Гм… — пробормотала машина. — Блокировка. Отрицание. Подавление. Вы точно не помните ни свою горику, ни того, что она для вас означала? А ведь это универсальный опыт».
«Не для меня», — сдерживая зевок, ответил Касуэлл.
Сеанс механопсихотерапии продолжался без малого четыре часа, пациент уже не верил в успех. Поначалу о своем детстве, об отце и матери, о старшем брате. Но «Регенератор», посоветовал отбросить эти фантазии — связь пациента с родителями или или сиблингами, объяснил он, с точки зрения психологии имеет крайне малое значение. А вот что важно, так это чувства — как явные, так и тайные — к своей горике.
«Э, постой-ка! — взмолился Касуэлл. — Я ведь даже не знаю, что такое горика.»
«Еще как знаете, — возразила машина, — Просто не желаете вспоминать».
«Нет, не знаю. Объясни».
«Будет лучше, если вы мне объясните».
«Как я могу?! — вспылил Касуэлл. — Сказал же: не знаю».
«Хорошо, тогда попробуйте представить. Как, по-вашему, может выглядеть горика?»
«Как лесной пожар. Или соляная таблетка. Бутылка денатурированного спирта. Маленькая отвертка. Ну что, тепло? Блокнот. Револьвер…»
«Эти ассоциации бессмысленны, — твердо заявил „Регенератор". — Но при всей