– Где я? – спросил Валентин.
– Уже подходим к вашим покоям, ваше высочество, – ответил Слит.
– Я долго был без сознания?
– Всего две или три минуты. Вы стали падать, когда говорили речь, но Хиссун и Лизамон поймали вас.
– Это все вино, – произнес Валентин, – думаю, я перебрал – кубок здесь, кубок там…
– Вы практически трезвы, – возразил Делиамбер, – и прошло всего несколько минут.
– Позволь мне еще какое-то время верить, что это было вино, – сказал Валентин.
Коридор повернул влево, и перед ним появилась огромная резная дверь его апартаментов – со знаком пылающей звезды и инкрустированной золотом личной монограммой Валентина – «ЛВК».
– Тизана, где ты? – позвал он.
– Я здесь, мой повелитель, – откликнулась толковательница снов.
– Отлично. Я хочу, чтобы ты вошла в покои вместе со мной. Еще Делиамбер и Слит. Больше никто. Понятно?
– Могу ли я тоже войти? – раздался голос из свиты понтифика.
Это был тощий тонкогубый человек со странной пепельной кожей, и в следующее мгновение Валентин узнал его – Сепултров, личный врач понтифика Тивераса.
Валентин покачал головой:
– Благодарю за заботу, но, думаю, вы не понадобитесь.
– Но, мой повелитель, столь внезапный обморок требует диагноза.
– Его слова не лишены смысла, – тихо заметил Тунигорн.
Валентин пожал плечами:
– Ладно. Но попозже. Сперва позвольте мне поговорить с моими советниками, добрый Сепултров. А потом можете постучать мне по коленкам, если вам так уж хочется. Тизана, Делиамбер, пойдемте.
Собрав последние остатки царственного достоинства, он вошел в апартаменты, и когда тяжелая дверь закрылась, отсекая суетящуюся в коридоре толпу, с тяжелым вздохом рухнул на парчовую кровать, не скрывая дрожь облегчения.
– Ваше высочество… – мягко начал Слит.
– Постой. Подожди. Дай прийти в себя.
Он потер пульсирующий лоб и зудящие глаза. Делать вид, что он быстро и полностью пришел в себя после случившегося на банкете, чем бы оно ни было, далось ему дорогой ценой. Но постепенно силы все же возвращались к нему. Он посмотрел на толковательницу снов: эта крепкая, сильная, широкая в кости пожилая женщина казалась ему сейчас самой надежной опорой.
– Тизана, сядь рядом со мной, – произнес Валентин.
Она опустилась рядом с ним и обняла его за плечи. Да, подумал Валентин. О да, хорошо! Тепло возвращалось в его замерзшую душу, и тьма отступала. А Валентина переполняла любовь к Тизане – крепкой, надежной, мудрой; именно она в дни изгнания первая открыто приветствовала его как лорда Валентина, тогда как сам он все еще считал себя простым жонглером. Как много раз, уже в годы его царствования, она делила с ним открывающее разум вино сновидений и обнимала его, чтобы выведать все тайны тревожных картин, что являлись ему во сне! Как часто облегчала она ему тяжкое бремя власти!
Правда, Валентину так и не удалось уговорить ее и остальных товарищей по былым скитаниям обращаться к нему попросту, не как к короналю, а как к жонглеру Валентину когда-то. На «ты» с ним теперь разговаривали только несколько друзей самых юных лет да Карабелла.
– Я очень испугалась, лорд Валентин, когда вы упали, а вы знаете, что меня нелегко напугать. Так вы считаете, что это было вино?
– Да, так я сказал там, в коридоре.
– Ну а я считаю, что вино тут ни при чем.
– Пожалуй, что так. Делиамбер думает, что это были чары.
– Чьи же? – спросила Тизана.
Валентин посмотрел на врууна:
– Чьи же?
Очень редко ему случалось видеть маленького колдуна в таком замешательстве: бесчисленные щупальца свивались и развивались, большие желтые глаза странно блестели, клюв, похожий на птичий, открывался и закрывался.
– Я не знаю ответа, – сказал в конце концов Делиамбер. – Как и не все сны являются посланиями, так и не у всех чар есть создатели.
– То есть заклинания создаются сами по себе? – спросил Валентин.
– Не совсем так, мой повелитель. Бывает, что чары появляются спонтанно – изнутри, из пустот собственной души.
– О чем ты, Делиамбер? Я что, навел порчу сам на себя?
– Сны, чары – это все одно и то же, – мягко сказала Тизана. – Это те или иные предчувствия в твоем сердце. Они пытаются стать видимыми и принимают форму знамений. Надвигается буря, и это ранние предвестники.
– И ты так сразу все поняла? Знаешь, перед банкетом я видел дурной сон, и, скорее всего, он был наполнен знамениями, предчувствиями и признаками беды. Но ведь я ничего тебе не говорил, если, конечно, не болтал во сне.
– Думаю, мой повелитель, что вам приснился хаос.
Валентин уставился на нее:
– Откуда ты знаешь?
Пожав, плечами, Тизана ответила:
– Потому что хаос должен наступить, и мы все об этом знаем. В мире осталось незаконченное дело, которое буквально взывает к завершению.
– То есть меняющие облик, – пробормотал Валентин.
– Я не смею давать вам советы относительно государственных дел… – начала пожилая женщина.
– Избавь меня от излишних церемоний. От советников мне нужны советы, а не политес.
– Моя область – исключительно сны, – сказала Тизана.
– Мне снились снег на Замковой горе и жуткое землетрясение, расколовшее мир.
– Растолковать вам этот сон, мой повелитель?
– Как ты его растолкуешь, если мы еще не выпили вино сновидений?
– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – заметил Делиамбер. – С короналя более чем хватит видений на сегодня, и сонное вино лишь повредит ему. Считаю, толкование стоит отложить…
– Этот сон растолкует и ребенок, – ответила ему Тизана, – даже без вина. Землетрясение? Распавшийся на части мир? Что ж, мой повелитель, вы должны готовиться к худшему.
– Но что ты все-таки имеешь в виду?
За нее ответил Слит:
– Это знамения войны, ваше высочество.
Валентин повернулся и посмотрел на невысокого человека.
– Война? – выкрикнул он. – Война? Я первым из короналей за восемь тысяч лет вывел войска на поле битвы. Неужели мне придется повторить это?
– Мой повелитель, – сказал Слит, – вы и сами знаете, что война за реставрацию была лишь первым сражением настоящей, большой войны, которая сейчас назревает. Много веков все шло к этой войне, и, думаю, вы понимаете, что ее не избежать.
– Неизбежных войн нет, – ответил Валентин.
– Вы уверены, мой повелитель?
Корональ взглянул на Слита с гневом и печалью и ничего не ответил. О сказанном только что он успел догадаться сам, без посторонней помощи, но не хотел слышать подтверждений своей догадки, чтобы не наполнять душу невыносимой тревогой. Он встал и принялся молча расхаживать по комнате. У противоположной от двери стены огромная и жутковатая скульптура из резных костей морского дракона: обращенные вверх сцепленные ладони с переплетенными пальцами, но с тем же успехом она могла изображать и огромную зловещую пасть со смыкающимися клыками. Валентин довольно долго стоял перед ней, бесцельно поглаживая лоснящуюся полированную кость. Незаконченное дело, сказала Тизана. Да. Да. Меняющие облик. Меняющие облик,