должны покинуть родное стадо и никогда в него не возвращаться. «С возвращением, Коттер»[7] — довольно-таки поганый сценарий для школьного учителя; для университетского преподавателя это несмываемая печать.

Но моя академическая карьера от бакалавриата до пожизненного контракта проходила здесь, в Университете Манитобы — я вернулся из Атланты вчера вечерним рейсом. Когда меня спрашивают, почему, я обычно привожу несколько причин. «Нежные чувства к жутким холодам», шучу я, или «Непреходящая любовь к комарам». Настоящей же причиной был Менно Уоркентин.

Когда я поступил в Университет Манитобы в 1999, Менно вёл тот же самый вводный курс психологии, который сейчас веду я. Тогда мне было восемнадцать, а Менно пятьдесят пять. Сейчас ему семьдесят четыре, у него звание профессора эмеритус, что означает, что он на пенсии, однако, в отличие от тех задниц в прямом и переносном смысле, которым указали на дверь, ему всегда рады на факультете, и хотя и получая лишь пенсию, а не зарплату, он всё ещё имеет право вести исследования, быть научным руководителем у аспирантов и прочее. И все эти годы он был моим другом и наставником — я потерял счёт часам, проведённым в его или моём офисе за трёпом обо всём или разговорами о работе и жизни.

За годы, прошедшие с моего студенчества, изменился не только его возраст и профессиональный статус; он потерял зрение. Хотя он болел диабетом, который довольно часто приводит к слепоте, диабет тут был не при чём. Зрение он потерял в автомобильной аварии в 2001 году — подушка безопасности не дала ему погибнуть, но её удар разбил его любимые старинные очки, и осколки вогнало в глазные яблоки. Я пару раз видел его без чёрных очков, которые он теперь носит. Его искусственные стеклянные глаза выглядят как настоящие, только не двигаются, лишь таращатся в одну точку из-под белёсых бровей.

Я нашёл Менно сидящим в его кабинете с наушниками на голове, слушающим экранного чтеца. Его здоровенная собака, немецкая овчарка по имени Пакс, уютно свернулась у его ног. Заднюю и боковые стены его кабинета закрывали тёмно-коричневые стеллажи, но на них всё располагалось либо на верхних полках, либо глубоко у самой стены, чтобы он не мог ничего случайно скинуть на пол. Я в своём кабинете складываю стопки распечаток и папок прямо на пол, у него же на полу не было ничего, обо что он мог бы споткнуться. В его кабинете было большое окно, выходящее не на улицу, а в коридор, и белые вертикальные жалюзи были закрыты, как я полагаю, из принципа — если он не может видеть, что творится снаружи, то и оттуда внутрь заглядывать нечего.

Однако сегодня день был жаркий и дверь была открыта, и как только я вошёл, Пакс вскочила и ткнулась мордой Менно в бедро, предупреждая его, что кто-то пришёл. Он снял наушники и развернулся; в его обсидианово-чёрных очках отразилось моё лицо.

— Здравствуйте?

— Менно, это Джим.

— Падаван! — этим прозвищем он меня называл ещё со студенческих лет. — Как твоя поездка?

Я уселся на стул, а Пакс снова устроился у ног Менно.

— Прокурору практически удалось меня дискредитировать.

— Ну, это его работа.

— Её работа. Но да, ты прав.

— Вот как.

— И она вытащила на свет кое-что из моего прошлого.

Менно сидел в красновато-коричневом кресле директорского типа. Он откинулся на спинку; живот выпятился, как пляжный мяч.

— Да?

— Кое-что, чего я сам не помню.

— Что именно?

— Ты помнишь 2001-й?

— Конечно. Ходил в кино, когда его в первый раз показывали.

— Не кино, — сказал я. — Год.

— О. — Он состроил на лице гримасу «как я мог забыть». — Конечно.

— Жан Кретьен тогда был премьером, да? А Джордж Буш-младший только-только стал президентом США.

— Гмм… да. Верно.

— А какое было самое известное событие в 2001 году?

— Ну, 11 сентября, очевидно. Кроме этого ничего не припоминаю, хоть убей.

— Но ты можешь.

— Что?

— Ты мог бы вспомнить и другие события, если бы немного подумал, верно?

— Вероятно.

— А я — нет, — сказал я.

— Что ты имеешь в виду?

— Прокурор озадачила меня статьёй о моём деде из «Виннипег Фри Пресс». Я утром сходил в университетскую библиотеку и взял микрофильм с этим номером. Я стал просматривать другие заголовки, но в памяти на них ничего не отзывалось, как и на заголовки первой полосы «Фри пресс» за соседние дни. Так что я полез в интернет и нашёл обложки «Тайм» и «Маклинс»[8] за 2001 год. Я не смог узнать ни одной из публикаций до лета этого года. Двухтысячный — без проблем. Вторая половина 2001-го — да, всплывает в памяти. Но первые шесть месяцев 2001-го — пустота. Первое, что я смог вспомнить из того года — день после Дня Канады. Первое июля в том году выпало на воскресенье, так что второе было выходным днём. Я помню, как обозлился за то, что пошёл в понедельник за посылкой на почту и обнаружил её закрытой на выходной. — Я развёл руками. — Я потерял полгода жизни.

— Ты уверен?

— Насколько я могу судить, да. Помню, как был разочарован, когда Верховный суд США вынес решение по делу «Буш против Гора» — но то был декабрь 2000-го. Я не помню собственно инаугурации Буша, хотя в тот день должны были быть протесты, так ведь?

— Полагаю, да.

— А в июне того года умер Кэрролл О’Коннор — сам Арчи Банкер! Ты же знаешь, как мне нравился «Всё в семье».[9] Я просто не мог пропустить эту новость, но каким-то образом пропустил. До сего дня я считал, что он до сих пор жив и живёт где-нибудь на пенсии.

— И ты только что осознал существование этого разрыва?

— Ну, это ведь было девятнадцать лет назад, верно? Как часто ты думаешь о событиях такого далёкого прошлого? Я помню 11 сентября. Я помню, что был здесь, в кампусе, когда самолёты врезались во Всемирный Торговый Центр; у меня тогда только начался третий курс. Но другие события такого далёкого прошлого? Насколько часто они всплывают в памяти?

Грузное тело Мэнни пошевелилось в кресле.

— И у тебя есть какие-то идеи на счёт этих шести месяцев?

— Да, — ответил я, но потом замолчал. Мы с Менно тогда уже были знакомы, но я никогда ему об этом не рассказывал.

— И-и? — протянул он вопросительно, наклоняясь, чтобы погладить Пакс.

Я сделал глубокий вдох.

— Когда мне было девятнадцать, я умер. Вполне официально. Остановка сердца, остановка дыхания. Полный комплект.

Рука Менно застыла над головой собаки.

— Правда?

— Ага.

— Что случилось? — спросил он, снова откидываясь на спинку кресла.

Я подтащил свой стул поближе к столу.

— Я ездил домой в Калгари на рождественские каникулы. Моя сестра была в Европе, а родители отправились в круиз, но я хотел увидеться с друзьями. Я, разумеется, помню канун Нового года. Да, весь мир отпраздновал смену тысячелетий годом раньше, 31 декабря 1999, но ты же меня знаешь: я всегда стоял за настоящее начало