— Со мной все прекрасно, Эмори.

Но отец недоверчиво покачал головой.

— Джек, почему ты никогда не говорил мне, что боишься собак?

— Что-о-о?

— Да ты не волнуйся. Мы решим эту проблему.

— Проблему? Какую еще проблему? — вне себя от ярости закричал Джек.

Челси и Карлос, стоя в сторонке, наблюдали за

ними.

— Первым делом надо признаться, что ты боишься собак, — настаивал на своем Эмори. — И когда ты поймешь, что у тебя есть такая проблема, ты

сможешь…

— Но я не боюсь собак, Эмори, я только…

— Я все вижу, Джек, — успокоил сына Эмори, снова потрепав его по плечу.

— А Дакки страшная собака, — заметила Челси.

— Да нет же! — сердито закричал Джек. — Я помню его щенком. Просто он любит поиграть, вот!

и все.

Эмори протянул Джеку руку и помог подняться на ноги.

— А знаешь что? Я достану тебе собаку, Джек Скоро твой день рождения. Я подарю тебе собаку. Это поможет тебе справиться со своими комплексами.

— Но, Эмори, дай же мне сказать…

— Когда у тебя будет собственная собака, ты сможешь побороть свой страх.

Зазвонил мобильный телефон, и Эмори, начав разговор, направился к дому.

Джек обернулся к своим друзьям. Оба широко улыбались.

— Осторожно, Джек. Вон крадется соседская кошка, — ухмыльнулся Карлос, тыча в кусты пальцем.

— Не бойся. Мы защитим тебя, — продолжала Челси. — Мы не дадим ей напасть на тебя.

Насмешливо хохоча, они ударили друг друга по рукам.

Джек в ярости выхватил у Карлоса баскетбольный мяч и изо всех сил запустил им высоко в небо.

И все трое смотрели, как, завершая свой полет, мяч упал на траву и скатился прямо в плавательный бассейн.

Хороший удар, — улыбнулась Челси.

Джек только зарычал в ответ.

От Карлоса Джек возвращался домой уже ночью.

Было тихо и ясно. На небе сверкали миллионы звезд. От лунного света аккуратно постриженные газоны Беверли-Хиллз сверкали, словно серебряные.

Джек пересек улицу в соседнем квартале. В большинстве домов окна уже не горели, и в желтом свете уличных фонарей его длинная тень виднелась далеко впереди.

Теплый ветерок овевал его на ходу. От его дуновения шелестели листья низких кустов живой изгороди, шедшей вдоль тротуара.

Какой-то шорох на ветке дерева заставил его посмотреть вверх. Птица? Кошка?

Он ничего не увидел. Но, к его изумлению, звезды на небе исчезли. И темные облака быстро заслонили луну.

Стало темно и тени пропали в этой темноте.

Стало совсем темно.

Какая-то навевающая ужас темнота.

Он перешел улицу и попал в облако густого влажного тумана. В темноте возникло странное зеленоватое свечение. Низко над землей вокруг его ног словно змеи начали виться зеленые струи.

Его всего окутал липкий густой зеленый туман. Ему показалось, что он проникает даже внутрь…

Этот влажный туман будто сковывал его…

— Эй! — чтобы немного подбодрить себя, вы крикнул Джек.

Ноги будто бы не слушались его.

— Эй!

До дома оставалось пройти всего два квартала Но он почти перестал различать даже низкие кус ты вдоль дороги.

Снова какой-то хруст. Как будто бы шаги.

— Эй!

Зеленый теплый и влажный туман все сгущался, сковывая его движения.

Он ничего не видел. Совершенно ничего.

— Эй… эй… что случилось?

6

В сухих листьях живой изгороди слышалась возня каких-то маленьких животных.

Я ничего не вижу, — вслух пожаловался он. И тут вдруг плотный зеленый туман словно бы расступился.

И тут впереди в голубом сиянии возникла какая-то странная фигура.

Худая… выше человеческого роста.

Из тени возникло лицо. Ужасное, искаженное

Кошмарный Джонни?!

Серебряные глаза Джонни, в которых отражался зеленый туман, смотрели на Джека. Его черные губы изогнулись в холодной усмешке, а костлявая рука преградила Джеку путь.

— Ч-что вы здесь делаете? — выдавил из себя Джек. — Я шел домой, и тут вдруг этот странный туман.

— Ты не сможешь пойти домой, — прохрипел Кошмарный Джонни, сжимая в кулаки свои страшные руки с крючковатыми ногтями на пальцах.

— Простите, я не понял? — пролепетал Джек, тараща глаза на гигантского вампира.

На улице стояла гробовая тишина. Ни машин, ни голосов, и даже ветер не шумел в ветвях деревьев.

Джек слышал только свое учащенное дыхание и лихорадочное биение сердца в груди.

— Ты не сможешь пойти домой, — повторил Джонни, глядя на него безжизненными серебряными глазами.

— Джонни, вы хотите напугать меня? — еле слышно прошептал Джек.

Черный костюм Джонни, порванный и залатанный во многих местах, слишком большой для него, развевался в крутящемся тумане, хлопая, словно флаг на ветру.

Серебряные глаза смотрели не мигая.

Вампир обнажил в улыбке свои страшные зубы И принялся выстукивать ногтями какую-то ритмичную мелодию.

— Джонни, почему вы так стараетесь напугать меня? — волнуясь, переспросил Джек.

Он попытался отступить на шаг назад. Но туман будто бы толкал его сзади, не давая двигаться.

— Я настоящий вампир, Джек, и я не могу отпустить тебя домой.

Кусок кости, проступающий на его щеке, засветился зеленым.

— Что вы сказали?

— Я настоящий вампир, Джек. И я не могу отпустить тебя домой.

— Джонни, я знаю вас, — сказал Джек, стараясь унять дрожь в голосе. — Я понимаю, что вы не настоящий вампир, вы играете в фильмах моего отца.

— Но теперь я не в фильме, — холодно ответил Джонни.

— Но вы все равно не настоящий, — упор вал Джек. — Все это только грим. Я же знаю, что это грим!

И подпрыгнув, он попытался стащить с лица Джонни его уродливую маску.

— Ой! — сдавленно вскричал Джек, когда его пальцы неожиданно увязли в чем-то мягком и липком, как густой сироп.

Джек попытался высвободить пальцы, но они словно приклеились к этому чудовищному лицу.

Глаза Кошмарного Джонни испускали лучи света. Улыбка черных губ становилась все шире… и шире

А Джек, раздирая рот в диком крике, пытался оторвать свои руки от этой мерзкой липкой кожи.

7

Но вот его крик затих, и туман развеялся, оставив после себя мерцающую темноту. Джек заморгал, ничего не понимая. Никакого вампира рядом с ним не было.

Его всего колотило.

Он пошире раскрыл глаза и увидел лицо отца.

Отец сильно тряс его за плечи, стараясь разбудить.

— Джек, проснись. У тебя опять кошмар. Обычно громогласный, голос Эмори был сиплым после сна. На нем были только полосатые пижамные штаны. Над Джеком нависла его заросшая густыми черными волосами грудь.

— Тебе приснился сон, страшный сон, — повторял Эмори.

Джек медленно сел в кровати и первым дел посмотрел на свои руки, будто на них еще сохранился клей с лица Кошмарного Джонни.

— С тобой все в порядке, — успокоил его Эмори. — Скажи, почему ты так страшно кричал? Ты разбудил, наверное, половину Беверли-Хиллз.

— Это был очень страшный сон, — признался Джек. — Мне приснился Кошмарный Джонни. Он не пускал меня домой, и…

— Значит, мои фильмы все-таки пугают тебя! с триумфом вскричал Эмори.

Он вскочил на ноги и радостно хлопнул в ладоши.

— Ну… — откашлялся Джек. Несмотря на то что в спальне был кондиционер, его пижама была насквозь мокрой от пота.

Это здорово, что ты наконец-то признался в этом, Джек, — радостно заметил Эмори. — Разве ты не чувствуешь огромное облегчение, признавший, что тебе было страшно? Джек застонал, как от зубной боли.

— Эмори, это был всего лишь дурацкий сон.

У каждого бывают такие