Стоя на коленях на полу, он вглядывался в ее лицо. «Поверила ли она мне? — спросил он себя. — Купилась ли на придуманную историю?»
Этого он не мог знать наверняка. Меган закрыла глаза к устало вздохнула.
Робин поднялся с колен и подошел к ней.
— Что не так? — спросил он строго.
— Не знаю, — ответила она, покачав головой. — Я просто очень устала.
— Устала? От чего?
— От всего, — вздохнула Меган и отбросила со лба прядь медных волос. — Я устала от того, что ты тратишь все свое время на Брэдли. Я видела тебя с этой девчонкой Брэдли и…
— Я тебе уже объяснял, — прервал ее Робин и положил руки ей на плечи, обтянутые зеленым свитером, желая ее успокоить.
— Ты знаешь, почему я трачу все мое время на Брэдли, — сказал он мягко, пристально глядя в ее глаза. — Я… я чувствую себя виноватым. Ведь мой отец наложил на них проклятье, то есть на их парк. И я изо всех сил стараюсь это проклятье снять.
Робин сжал ее плечи, не давая ей сдвинуться с места и опять напряженно посмотрел в глаза, словно гипнотизируя. Она опустила взгляд на ряды свечей, стоящих на полу.
— Так много невинных людей умерло из — за моего отца, — продолжал он дрогнувшим голосом. — Я чувствую свою ответственность за это, Меган. Я понимаю, что должен сделать все возможное, чтобы невинные люди больше не погибали в Парке Страха.
«Купилась ли она на это? — подумал он. — Она верила моему вранью в течение шестидесяти лет. Но поверила ли и на сей раз?»
Меган вновь вздохнула.
— Думаю, я просто устала от всего, — прошептала она. — Я устала быть бессмертной. Устала быть семнадцатилетней в течение всей моей жизни.
Она подняла на него умоляющий взгляд.
— Я больше не хочу оставаться такой, Робин. Я понимаю: то, что ты делаешь, — хорошо. И знаю, как много это для тебя значит. Но я не хочу и дальше оставаться в своем юном теле. Я хочу стареть. Я не хочу жить в том времени, которому мы не принадлежим.
«Я тоже устал, — с горечью подумал Робин. — Устал слушать жалобы Меган. Я сделал ее бессмертной, взял ее с собой, потому что любил ее, потому что заботился о ней. Потому, что мне хотелось, чтобы она всегда находилась рядом. Но Меган никогда не была счастлива. Все время жаловалась, а с годами стала совсем невыносимой».
Робин стоял, обняв ее за плечи, пристально глядя в ее зеленые глаза.
«Я так о ней заботился, — думал он, — потому что она была мне необходима.
Но теперь уже не нужна. Она мне больше не нравится так, как раньше. Меган устала быть семнадцатилетней. А я устал от нее».
— Ты понимаешь, о чем я говорю тебе? — спросила она. — Ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы так продолжалось и дальше?
— Да, — ответил он тихо. — Да. И я помогу тебе, Меган.
Его руки медленно скользнули с ее плеч и обвились вокруг шеи.
Затем, все еще пристально глядя ей в глаза, Робин начал сжимать пальцы.
Глава 4
«Но она ведь бессмертна, — напомнил себе Робин. — Я не смогу ее задушить. Она не умрет».
Он ослабил хватку. Меган ему улыбнулась.
«Она думает, что я так ее приласкал. Не догадывается, что хотел сделать с ней на самом деле».
Он наклонился и поцеловал ее в лоб — быстро чмокнул.
— Ты правда это сделаешь? — спросила Меган, прижавшись лбом к его плечу.
Он кивнул.
— Когда буду уверен, что парк в безопасности, — сказал он ей. — Когда буду уверен, что Брэдли больше не грозит проклятье моего отца, тогда я найду заклинание. Я обещаю. Я найду для нас с тобой способ стареть вместе.
— О, Робин, спасибо! — воскликнула она, благодарно обняла его и поцеловала.
Робину этот поцелуй показался кисловатым на вкус.
«Наверное, есть заклинание, которое поможет мне от нее избавиться, — подумал он. — Я был бы счастливее, если б ее не было рядом».
«Хотя хорошо, что она продолжает мне доверять, что она верит моим словам», — думал он, возвращая ей поцелуй.
«Но она мне больше не нужна. Я найду способ убить ее — как только разделаюсь навсегда с Парком Страха».
У Дайдры пощипывало кожу. Специальной салфеткой она вытерла пот со лба.
Хотя вечер стоял прохладный и ясный, в их вагончике, который Джейсону Брэдли служил офисом, было очень жарко.
Дайдра застонала и закатила глаза.
— Папа, что за проблемы? Прекрасный вечер. Почему у тебя все окна закрыты?
Не ожидая ответа, она подошла к одному из окон и открыла его.
— Не знаю, — пробормотал отец. — Думаю, что так я чувствую себя в большей безопасности.
— Тебе все — таки и дышать надо, — побранила его Дайдра.
— Не знаю, буду ли когда — нибудь опять чувствовать себя в безопасности, — прошептал мистер Брэдли и опустил глаза.
Дайдра догадалась, что безобразные толстые черви, видимо, повредили его голосовые связки. Он не мог говорить громко — только шепотом. Она настаивала, чтобы отец немедленно пошел к доктору Клейнсмиту на Шадисайд Дженерал. Но отец упорно отказывался. Он не любил докторов.
Кроме того, Дайдра поняла, что он стесняется. Как он сможет объяснить доктору, что он вынул из своего рта дюжину червей длиной около фута каждый?
Дайдра содрогнулась и постаралась выкинуть из памяти тех скользких коричневых созданий.
Это произошло вчера.
Сегодня новый день. Вечер пятницы. Праздник открытия Парка Страха.
Как только солнце опустилось за деревья, стали прибывать посетители. А когда стемнело, парк уже был полон. Радостные голоса, детский смех долетали до вагончика через открытое окно. Дайдра смотрела на своего отца. Казалось, он не слышал этих голосов. Словно пребывал в другом мире, мире своих невеселых мыслей.
Она встала позади его кресла и положила руки ему на плечи. Отец всегда выглядел большим и сильным человеком, похожим на медведя. Но сейчас он показался ей меньше, слабее. Словно все проблемы и трагедии подточили его.
— Пап, с тобой все в порядке? — спросила Дайдра. Он не ответил.
«Невыносимо видеть его таким», — горько подумала Дайдра.
— Ворота парка открылись час тому назад, — напомнила она ему, — и он уже полон посетителей.
Она крепко обняла его за плечи.
— Разве это тебя не радует?
— Не очень, — пробормотал он хриплым напряженным голосом.
Затем он повернул свой стул, чтобы видеть ее, и, глядя на нее покрасневшими глазами, прошептал:
— Я много думал о нашем вчерашнем разговоре.
— Папа, прости!
Дайдра и ее отец долго говорили прошлой ночью. Она умоляла его не возобновлять работу Парка Страха, просила, как могла доказывала, что этого не надо делать. Но теперь испытывала чувство вины за некоторые свои высказывания. Слова дочери явно ранили отца.
Но ее мольбы оказались напрасными. Джейсон наотрез отказался слушать дочь. Он не мог даже представить себе, что Парк не будет открыт.
Кончилось тем, что Дайдра раскричалась на него и выбежала из комнаты. Она чувствовала свою вину и понимала, что