Если я все еще кому-нибудь или чему-нибудь принадлежал — так это моему мальчику. Мне требовалось почувствовать реальность того, что нас с ним связывало.
— Хочешь еще чая? — спросила Джинна.
Я не хотел чая. Мы уже выпили три чайника, и я дважды наведывался в туалет, расположенный за домом. Однако Джинна предложила мне чай, чтобы показать, что я могу оставаться столько, сколько захочу, и неважно, что уже поздно — или, наоборот, слишком рано. Я сказал: «Пожалуйста», и Джинна отложила в сторону вязание, чтобы повторить ритуал: взяла чайник, наполнила его водой из кадушки и повесила на крюк над огнем. Ураган с удвоенной яростью набросился на ставни, закрывавшие окна, забарабанил по ним, но уже в следующее мгновение я понял, что это Нед стучит в дверь.
— Джинна! — не слишком уверенным голосом крикнул он. — Ты еще не спишь?
— Не сплю, — ответила она и отвернулась от очага. — Тебе повезло, что я еще не ложилась, иначе пришлось бы тебе составить компанию своему пони в сарае. Я уже иду.
Когда она подняла щеколду, я встал и аккуратно спустил кота на пол.
Дурак. Котику было удобно, — проворчал Феннел, соскальзывая с моих колен.
Впрочем, большой рыжий котяра слишком разомлел от тепла и не стал громко протестовать. Не удостоив меня взглядом, он молча улегся, свернувшись клубочком, на стуле Джинны.
Нед открыл дверь, и в дом ворвался порыв холодного ветра.
— А ну-ка, приятель, закрывай быстрее, нечего тепло транжирить, — велела Джинна.
Нед послушно захлопнул дверь и остановился на пороге, вокруг его ног тут же натекла огромная лужа.
— Там мокро и ужасно холодно, — сообщил он Джинне.
На его лице цвела счастливая пьяная улыбка, но глаза блестели не только от вина. Они светились любовью, и это было так же очевидно, как мокрые волосы и капли воды, стекающие по лицу. Неду понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что я за ним наблюдаю.
— Том! Том, ты, наконец, вернулся!
Он широко развел руки в стороны, словно собирался обнять весь мир, я рассмеялся и шагнул к нему, чтобы прижать к себе.
— Ты перепачкаешь весь пол! — выругал я его.
— Нет, я не должен. Ну и не буду, — заявил Нед и сбросил мокрый плащ.
Повесив его на крючок около двери, он пристроил свою шерстяную шапочку рядом, Затем попытался, стоя, снять сапоги, но едва не упал. Тогда он уселся прямо на пол и разулся. Дотянувшись до вешалки и поставив сапоги под плащом, Нед так и остался сидеть, счастливо улыбаясь.
— Том, я встретил девушку.
— Правда? А я решил, что ты встретился с бутылкой. От тебя разит спиртным.
— Ах да, — нисколько не смущаясь, заявил Нед. — Но мы же должны были выпить за здоровье принца. А потом за его нареченную. И за счастливый брак. И за то, чтобы у них родилось много детей. А потом за наше счастье. — Он широко улыбнулся. — Она говорит, что любит меня. Ей нравятся мои глаза.
— Ну, это хорошо.
Сколько раз в жизни Неда люди, заглянув в его разные глаза — один карий, а другой голубой, — осеняли себя знамением, защищающим от злых духов. Мальчик, наверное, счастлив, что ему встретилась девушка, которая находит его привлекательным.
И я вдруг понял, что сейчас не самое подходящее время для печальных известий. Вот почему я сказал:
— Мне кажется, тебе давно пора быть в постели, мальчик мой. Разве твой наставник не ждет тебя завтра утром в мастерской?
У Неда сделался такой вид, будто ему влепили пощечину дохлой рыбиной. Улыбка погасла.
— Да-да. Ты прав. Он меня будет ждать. Старина Гиндаст считает, что его ученики должны приходить раньше мастеров, а мастера обязаны вовсю трудиться, когда является он сам. — Нед собрался с силами и медленно встал на ноги. — Том, я ожидал совсем другого. Я подметаю, убираю грязь, ношу доски и переворачиваю дерево, которое сушится. Я точу, чищу и смазываю инструменты. Потом снова подметаю. Втираю масло в готовые изделия. Но за все время я ни разу не взял в руки инструментов — по-настоящему, я имею в виду. Я только и слышу: «Смотри, как это делается, мальчик» или «Повтори, что я тебе сказал», а еще «Я просил совсем не это. Отнеси назад и давай сюда отполированное вишневое дерево. Да побыстрее». И, знаешь, Том, они обзываются. Они дразнят меня деревенщиной и тупицей.
— Гиндаст обзывает всех своих учеников, Нед. — Тихий, ласковый голос Джинны, одновременно утешал и успокаивал, но я все равно почувствовал себя странно, когда в наш разговор вмешался третий человек. — Про это все знают. Один из его учеников так и сохранил свое прозвище, когда уже стал взрослым и открыл собственное дело. Теперь люди платят большие деньги за стол, сделанный Простаком.
Джинна вернулась к своему стулу и взяла вязание, но садиться не стала — впрочем, место все равно было занято котом.
Я попытался не показать, как сильно меня расстроили слова Неда. Я ожидал услышать, что ему страшно все нравится и как он благодарен мне за то, что я сумел пристроить его к такому знаменитому мастеру. Я надеялся, что с его ученичеством полный порядок.
— Ну, я ведь предупреждал, что тебе придется много работать, — напомнил я ему.
— И я был к этому готов, правда, Том. Я могу целый день резать дерево, обрабатывать его, придавать ему самую разную форму. Но я не ожидал, что мне будет до смерти скучно. Подметать полы и бегать по поручениям… Знаешь, я вполне мог бы остаться дома — все равно я ничему здесь не учусь.
В мире существует очень мало вещей, которые ранят так же сильно, как бездумно произнесенные слова юноши. Его презрение к нашей старой жизни, высказанное столь прямо, лишило меня дара речи.
Нед поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— Где ты был и почему уехал так надолго? — с негодованием спросил он. — Разве ты не знал, что нужен мне? — Затем он прищурился и взглянул на меня укоризненно. — Что ты сделал со своими волосами?
— Подстриг, — ответил я.
Я смущенно провел рукой по коротким волосам, которые подстриг в знак траура. Неожиданно я понял, что, вряд ли смогу еще что-нибудь произнести. Я знал, что Нед слишком молод и