Мешок был довольно увесистым. Не спеша развязал шнурок, стянувший горловину, и заглянул внутрь. В мешке, аккуратно свёрнутые и уложенные, лежали вещи, просто необходимые для любого путника. Я стал доставать их по одной, с удовольствием оценивая такой щедрый подарок судьбы.

Пояс. Широкий, с одной стороны от массивной бляхи крепления для ножен, с другой пять кармашков. Ещё шнуровка под мешочек с монетами, у меня на дорожном поясе, что дома остался, точно такой же. Я тут же одел обнову, затянул, повесил меч, связав креплением ножны. Следующим достал охотничий нож в кожаном чехле, с удобной рукояткой и острым, как бритва, лезвием, в пол локтя длиной. Эх, вчера бы такой, подумал с усмешкой, вспоминая свои мучения. Благодарю тебя, Мать Прародительница, за такой щедрый подарок.

Мешочек с монетами, что достал следующим, тоже на пояс, как и нож. Мешок сухарей, завёрнутый в ткань шмат вяленого мяса, берестяная солонка. Фляжка из металла, похожего на серебро, полная! Открыл, понюхал. Запах мёда и трав. Осторожно сделал глоток. Вкусно! Похоже на настой золотого корня, с добавлением чабреца и мёда, таким не только жажду уталишь, но и бодрость с силой получишь. Продолжил рассматривать находки. Завёрнутые в кусок ткани пять фиалов с красноватой жидкостью, очень похожи на лечебное зелье Кайрата. Фиалы идеально поместились в кармашки пояса. На дне дорожного мешка лежал скатанный плащ из плотной ткани, таким и укрыться вместо одеяла, да и от небольшого дождя выручит.

Что ж, меняю свои планы на ближайшее будущее. Наличие монет говорит о возможности их потратить, а значит, где-то есть разумные! Нужно собираться и двигаться вдоль реки.

Мешок с подарками забросил на свой спальный помост, никуда не денется, а вот без оружияя теперь и шагу не сделаю. Спустился, с наслаждением умылся холодной водой, как следует взбодрившись, а затем разулся и полез в реку. Шкура черной кошки меня приятно удивила. На внутренней стороне не осталось ни жира, ни кусочка мяса, словно ее основательно отскоблили. Какие-то рыбы, или другие речные жители, вычистили её так тщательно, что любой дубильных дел мастер позавидует.

Развернул к себе мехом, и он заблестел, заиграл на солнце каплями воды, шикарная вещь. Развесил шкуру на прибрежном кустарнике и пошёл доставать вершу.

За верёвку вытянуть не получилось, тяжёлая, пришлось снова лезть в воду и волоком вытаскивать снасть из воды. Полная рыбы! Пуда четыре, а то и пять веса. Выкатив на берег, поставил плетёнку отверстием вниз и как следует потряс. Из неё посыпалась мелкая рыбёшка, тут же запрыгала по камням, сверкая чешуёй на солнце. Снасть сразу стала легче раза в три. Мелочь мне не нужна, теперь некогда с ней возиться, а вот крупный улов может пригодиться в дороге. Внутри верши осталось несколько больших рыбин, подобных тем, что вчера поймал, а также крупный то ли рак, то ли краб. Как он умудрился залезть внутрь, непонятно. Первым вытащил его, за хвост, и сразу же ножом отделил голову, чтоб клешнями не размахивал. Следом четыре крупные, в локоть длиной, рыбы, тоже оглушил каждую, чтоб не упрыгали в воду. Вершу откатил под кустарник, вдруг кому пригодится, а улов отнёс к кострищу. Развёл огонь мелким сушняком от тлеющих бревен и, пока костёр разгорался, слазил за мешком на помост. Эх, жалко, среди подарка не было котелка, ну да ничего, краба запеку, а рыбу в траву заверну и в мешок, к другим припасам.

М-м! Я с удовольствием уплетал нежное крабье мясо, посыпая солью. Как же хорошо! Вот она какая, жизнь отшельника.

Сборы в дорогу были недолгими. Просохшую шкуру кошки туго скатал, как войлочный матрас в казарме, и убрал на дно заплечного мешка, затушил костер, предварительно спалив весь мусор, что остался после меня. Вышел к берегу, полюбовался немного на солнечные блики, отражающиеся от реки, и бодрым шагом зашагал вдоль течения.

На душе было спокойно, лес наполнен щебетом птиц, лёгкий ветер шуршит листвой, а иногда мелкий зверёк перебежит от дерева к дереву. Словно шёл я по дядиному охотничьему заповеднику, а не по совершенно другому миру.

Периодически отдалялся от воды на пару сотен шагов в надежде выйти на дорогу, но всё же возвращался к руслу. Уж возле реки обязательно встречу поселение. И встретил.

Сначала увидел впереди столб дыма. Но не такой, что идёт из печной трубы, а словно при сильном пожаре, густой, черный. Я углубился в лес, подальше от открытого пространства, и максимально ускорился, удвоив бдительность.

Через пол версты уже слышался треск горящего дерева, и мне пришлось замедлиться. Осторожно, от дерева к дереву, я тенью скользил по лесу, практически бесшумно. И потому первым услышал чей-то голос.

- Да тихо ты, найдут же, нам тогда точно хана! Тебе на респ хочется? Нет? Вот и мне не хочется. В такую даль пёрлись, столько сил, чтобы из-за маленькой ошибки всё начинать сначала? - голос говорившего был мужской, грубый. И главное, я понимал говорившего. Отвечал ему другой, больше похожий на подростковый, высокий, почти девичий.

- Да они же всех положат там, без вариантов! Давай хотя бы отобьём детей, жалко же, - я медленно подкрадывался к говорившим. Мужской голос произнёс что-то невнятное, а через мгновение я их увидел. Они притаились за сваленным деревом, неотрывно глядя в сторону пожара.

Невысокий мужик, поперёк себя шире, в кольчуге, на голове шлем без забрала, на спине круглый щит, хороший такой щит, в треть сажени, весь покрытый металом, с многогранным заострённым умбоном1. В правой сжимает рукоять боевого топора. Второй высокий, стройный, я бы даже сказал, с девичьей фигурой, одет в зелёный тканевый костюм и кожаную коричневую жилетку с множеством карманов. За спиной колчан со стрелами, в руках огромный лук, почти с хозяина ростом. И уши, как у альва2, верхние кончики заострённые, чуть вытянутые.

Осторожно достал нож, подкрался, быстрым движением обхватил свободной рукой голову крепыша, коленом упёрся в щит на спине и приставил нож к горлу. Мужик звучно хрюкнул, попытался дёргаться, но острое лезвие сразу распороло кожу, и он замер. Молодой альв не сразу увидел нападение на напарника, вглядываясь в сторону пожара, лишь только когда я заговорил, он выронил лук и, оступившись, упал на задницу.

- Тихо, не делаем резких движений, и все останутся живы. Ты, коренастый, положи топор, вот так, а теперь медленно ложись на живот. Руки за голову, да, молодец. Теперь ушастый, повторяй за своим другом, - тот было дёрнулся рукой к луку, но передумал и прилёг рядом с крепышом.

- Слышь, непись, это не мы подожгли хутор, мы вообще помочь хотим,