Это «мы» явно прозвучало фальшиво.
Она пришла к определенным выводам относительно того, какую пользу я могу ей принести при данных обстоятельствах, каковы бы они ни были. Было ясно, что она увидела возможность урвать и для себя лакомый кусочек.
Я слегка улыбнулся.
— Скажи, ведь ты поэтому и пришел ко мне? — продолжала она. — У тебя есть какие-то предложения Эрику, и ты хочешь, чтобы переговоры вел посредник?
— Может быть, — ответил я, — Только мне еще надо все хорошенько обдумать. Ведь я совсем недавно поправился. И мне хотелось быть в удобном, надежном месте, если придется действовать быстро, на тот случай, если я, конечно, решу, что мне лучше всего вести переговоры с Эриком.
— Думай, о чем говоришь, — рассердилась она. — Ты ведь знаешь, что я доложу о каждом твоем слове.
— Ну конечно, — подтвердил я, ничего на самом деле не знающий, и тут же попробовал перехватить инициативу. — Если, конечно, ты сама не решишь, что тебе лучше иметь дело со мной.
Ее брови сдвинулись, между ними пролегли крохотные морщинки.
— Я не совсем понимаю, что ты мне предлагаешь.
— Я ничего не предлагаю — пока. Просто я ничего не скрываю и не лгу, а говорю, что точно еще ничего не знаю. Я не уверен, что хочу договориться с Эриком. Ведь в конце-концов…
Тут я сделал многозначительную паузу, потому что сказать, по существу, мне больше было нечего, хотя я чувствовал, что пауза эта не совсем убедительна.
— А что, у тебя есть другие предложения?
Внезапно она вскочила, схватившись за свой свисток.
— Блейз! Ну конечно же!
— Сядь и не смеши меня, — ответил я. — Неужели я пришел бы к тебе вот так, запросто, проще говоря, отдался бы на твою милость, если бы речь шла о каких бы то ни было предложения Блейза?
Рука, сжимавшая свисток, опустилась. Она расслабилась и снова села.
— Может быть, ты и прав, — сказала она после продолжительного молчания, — но ведь я знаю — ты игрок в душе, и ты можешь предать. Если ты пришел сюда, чтобы покончить со мной, то это было бы действительно глупо. Ведь кто-кто, а ты должен знать, что сейчас я вовсе не такая важная птица. Да и кроме того, мне почему-то всегда казалось, что ты хорошо ко мне относишься.
— Так оно и есть, — с готовностью ответил я, — тебе не о чем беспокоиться. Успокойся. Однако странно, что ты заговорила о Блейзе.
Приманка, приманка, приманка! Мне так много надо было знать!
— Почему? Значит, он все-таки связался с тобой?
— Я предпочитаю промолчать, — ответил я в надежде, что это даст мне какие-то преимущества, тем более, что, судя по разговору, можно было себе представить, какую позицию занимает Блейз.
— Если бы это было так, я бы ответил ему то же самое, что и Эрику — «Я подумаю».
— Блейз, — повторила она.
Блейз, — сказал я сам себе, Блейз, ты мне нравишься. Я забыл почему, и я знаю, что есть причины, по которым так не должно быть, но ты мне нравишься. Я это знаю.
Некоторое время мы сидели молча, и я почувствовал сильную усталость, но ничем этого не показал. Я должен быть сильным. Я знал, что должен быть сильным.
Я сидел совершенно спокойно и, улыбаясь, сказал:
— Хорошая у тебя здесь библиотека.
И она ответила:
— Спасибо.
Последовала очередная пауза.
— Блейз, — вновь повторила она. — Скажи, ты действительно думаешь, что у него есть хотя бы один шанс?
Я пожал плечами:
— Кто знает? По крайней мере не я. Может, он и сам этого не знает.
Вдруг я увидел, что она уставилась на меня широко открытыми изумленными глазами. Даже рот чуть приоткрылся.
— Как это не ты? — еле выговорила она. — Слушай, ведь ты не собираешься попытаться сам?
Тогда я рассмеялся, чтобы как-то сгладить ее вспышку.
— Не болтай глупостей, — сказал я, хохоча. — при чем здесь я?
Но что-то в глубине души отозвалось на ее слова, какая-то струна, и молнией мелькнула мысль: «Почему бы и нет!»
Внезапно мне стало страшно.
Казалось, мой ответ, что бы он ни значил, все же успокоил ее. Она тоже улыбнулась в ответ и махнула рукой в сторону встроенного в стену бара.
— Я бы с удовольствием выпила ирландского.
— Да и я не откажусь, — я встал и налил два бокала.
Затем я вновь удобно устроился на стуле.
— Знаешь, — проговорил я, вновь удобно устраиваясь на стуле, — все-таки мне приятно сидеть с тобой вот так, наедине. Хотя, может, это и ненадолго. По крайней мере, у меня возникают приятные воспоминания.
Она улыбнулась и засияла.
— Ты прав, — ответила она, прихлебывая вино. — Вот я сижу сейчас с тобой, и мне так легко представить, что мы оба в Эмбере.
Бокал чуть не выпал из моих рук.
Эмбер! Это слово горячей волной окатило меня.
Затем она тихо заплакала, и я поднялся, полуобнял ее за плечи, чуть прижав к себе.
— Не плачь, малышка, не надо. А то мне самому становится как-то не по себе.
ЭМБЕР! В этом названии заключалось что-то жизненно важное, пульсирующее, живое.
— Подожди, еще настанут хорошие дни, — мягко добавил я.
— Ты действительно веришь в это?
— Да, — громко ответил я. — Да, верю!
— Ты сумасшедший! Может быть, поэтому ты всегда был моим любимым братом. Я почти верю во все, что ты говоришь, хотя я и знаю, что ты сумасшедший!
Затем она еще немного поплакала, потом успокоилась.
— Корвин, — пробормотала она, — если тебе все же это удастся, если каким-то чудом, которое даже Тень не может предугадать, ты добьешься того, чего хочешь, ты ведь не забудешь своей маленькой сестрички Флоримель?
— Да. — ответил я, внезапно зная, что это ее настоящее имя, — да, я тебя не забуду.
— Спасибо. Я расскажу Эрику только самое основное, а о Блейзе и о своих догадках вообще ничего не скажу.
— Спасибо, Флора.
— И все же я не доверяю тебе ни на секунду, — добавила она. — И пожалуйста, не забывай этого.
— Ты могла бы этого и не говорить.
Потом она снова позвонила своей служанке, которая проводила меня в спальню, где я с трудом умудрился раздеться, после чего замертво свалился в постель и проспал одиннадцать часов кряду.
3
Когда я проснулся на следующее утро, ее в доме не было, и записки мне она тоже не оставляла. Служанка накрыла завтрак на кухне и ушла по своим служаночьим делам. Я с трудом отверг естественное желание попытаться