мог кем-то стать. Кем-то, кто мне понравился бы, кем-то, кем я мог гордиться. Кем-то, кто был свободен, жил в залитой солнцем мансарде, любил и был любим. Маша. Первые годы мне было тяжело видеть ее так часто. Видеть и понимать, что она не моя и никогда моей не станет. Постоянно встречаться с живым напоминанием того, какой я идиот. Позже я научился прятать это чувство глубоко за цинизмом и рубцами на душе, которую я покрыл настолько толстой коркой, что ничто не могло отвлечь меня от главной цели. Пять миллионов. Еще