– Знаете, мой лорд, я ведь совсем одна, – сказала Ингёр. – Меня продали, как кобылу, за двадцать пять сундуков золота. Продали вам и вашему брату. Возможно, так принято у вас в горах, но на Даргоре браки обычно заключаются иначе. Мы вступаем в союз, чтобы объединить сильные семейства и кланы, чтобы получить воинов и корабли, чтобы заручиться поддержкой на тингах. Но наши мужчины не покупают женщин за золото.
– Однако покупают за него воинов и корабли, – возразил Брайс. – В чем разница?
– Если вы действительно не понимаете, мне вам не объяснить, – с презрением сказала Ингёр и отвернулась от него.
Брайс смотрел какое-то время на ее острый надменный профиль. И впрямь, та еще норовистая кобылка. А может, Яннему даже и понравится. Он что-то совсем в последнее время зачах. Все его фаворитки перед ним лебезили, ничем не отличаясь от куртизанок и шлюх, с которыми он развлекался, когда был еще только принцем, всего лишь третьим в очереди на трон и самым нелюбимым сыном их властного отца. Потом была Серена. А после… Впрочем, не важно. Ингёр права: когда пришло время выбирать для Митрила королеву, Яннем не думал об объединении семейств, престиже или укреплении королевской династии. Он думал только о золоте. И Брайс совершенно не мог его в этом винить. Они оба – единственные оставшиеся в Митриле особы королевской крови, а учитывая то, чем они занимались все пять лет, прошедших после восшествия Яннема на престол, кому-то из них определенно пришлось бы жениться на деньгах. Хотя Ингёр Тьёдмурд изначально была более чем сомнительным выбором – невеста не из Митрила, вообще не с материка, с какого-то никому не известного острова в Долгом Море, из племени грабителей и пиратов, мнящих себя хозяевами вод. Еще несколько лет назад, пожалуй, ее причислили бы к «нечистой крови». Выбор Яннема многих потряс, многие были возмущены, а кое-кто даже и оскорблен. И Брайс знал, что последствия этого решения им придется расхлебывать еще долго. Но в то же время в глубине души он был рад, что подобный жребий выпал не ему.
– Леди Ингёр, что вы вообще знаете о Яннеме?
Она пожала плечами, старательно пытаясь выглядеть равнодушной.
– То, что рассказывал мне отец. И то, что говорили в народе. Он король страны, пять лет назад осмелившейся бросить вызов Империи людей. Между Митрилом и Империей произошла короткая кровавая война, в которой Митрил победил. Это случилось незадолго до гибели императора Карлита, а с императором Эонтеем, который сменил его на престоле Империи, Митрил заключил мирный договор. Отец говорит, что все это свидетельствует о большой военной силе Митрила, а также об искусности ваших дипломатов.
– Не знал, что даргоряне считают дипломатичность положительным качеством.
– Мы не считаем. У нас в чести лишь закон силы. Уловки, хитрость, ложь, компромиссы – это то, что унижает мужчин.
– А женщин?
– Женщину – тоже, если она даргорянка.
Брайс вздохнул.
– Вам придется трудно при митрильском дворе, моя леди.
– Я знаю, – холодно сказала она. – Потому и задаю вам вопросы, чтобы знать, к чему мне следует быть готовой.
– Вы не проживете долго, если будете продолжать в том же духе. Это вы понимаете?
Ингёр взглянула на Брайса искоса, но без страха.
– Значит, он все же скорее плохой человек, чем хороший.
– Этого я не говорил. Но он король. И больше всего на свете он ненавидит, когда ему перечат.
– Вы ему перечите постоянно.
– Да, и именно поэтому он меня арестовал, пытал и собирался казнить. И не скажу, что я этого не заслуживал.
– Эти шрамы, – Ингёр повернулась, встав спиной к борту, и посмотрела Брайсу прямо в лицо – так прямо, как на него давно никто не смотрел. – И ваши седые волосы. Сколько вам лет, около тридцати? И столько седины. Это он с вами сделал?
– Нет, – сказал Брайс. – Я сделал это сам.
Ингёр прищурилась, словно пытаясь поймать его на лжи, понять, что именно он скрывает от нее. Но Брайс не скрывал ничего. Вернее, ничего из того, что она все равно узнает рано или поздно, как королева Митрила и жена Яннема. Но в область знаний, доступных женщине столь высокого статуса, не входили знания о Тьме, темной магии и источнике, который когда-то поселила под Эрдамаром мать Брайса и который они уничтожили вместе с братом пять лет назад.
Шрамы, седина, искалеченная правая рука, вдесятеро снизившиеся магические способности – все это было частью расплаты Брайса только за собственные ошибки. Яннем за свои расплатился сам.
– Леди Ингёр, вы владеете магией?
Этот вопрос следовало задать раньше; по сути, нужно было это выяснить до того, как заключать с Даргором брачный договор. Яннем, разумеется, подсылал к Тьёдмурду шпионов, но те толком так ничего выяснить и не смогли. Даргоряне почти не пользовались магией, разве что в море, но поскольку никто из шпионов не сумел проникнуть на их корабли, это оставалось не более чем догадками. В быту же магию они не использовали совсем. Отчасти магические элементы включались в ритуалы, проводимые даргорянскими жрецами, но по силе это была простая деревенская магия, на уровне заговоров и амулетов. Ингёр была дочерью ярла, но ярл – не король, он не проходит священный обряд коронации, Светлые боги не возлагают на него свои длани и не наделяют его и его потомство исключительной магической силой. Во всяком случае, Брайсу хотелось на это надеяться. Потому что Яннем – первый и единственный из человеческих королей, не владеющий магией совсем, ни на грош. И если окажется, что его норовистая жена более одарена в этом отношении… что ж, тогда Брайс и впрямь не мог поручиться, что она переживет первую годовщину супружества.
– Нет, не владею, – ответила Ингёр на его вопрос после долгого молчания. И, поколебавшись, добавила: – Почти не владею.
– Это хорошо. Дам вам совет: если все же владеете, никогда не показывайте этого при короле. После коронации ваши силы могут возрасти, но вы все равно должны сдерживаться и не использовать магию без самой крайней необходимости.
– Почему он не владеет магией? Что с ним произошло? Это проклятие или болезнь?
Умная женщина. И глупая девчонка. Проклятье, это опасно, когда и та, и другая уживаются в одном существе.
– Никогда не задавайте ему этот вопрос, – сухо сказал Брайс. – И помните: вы в относительной безопасности лишь до тех пор, пока не родите ему первенца. До этого он будет многое вам прощать, но если вы зайдете слишком далеко или не оправдаете его