Школу я окончил с золотой медалью. Впрочем, если честно, это была не совсем моя заслуга. Последний год я из-за, так сказать, загруженности по общественно-спортивной линии заметно сбавил в учебе. Но учителя продолжали все так же ставить мне отличные оценки. Уж не знаю, по старой памяти ли, либо им это кто-то аккуратно посоветовал. Ну или они сами решили, что лучше не идти на принцип и не проверять, как на это отреагирует вышестоящее руководство. В настоящее время люди очень хорошо умели, так сказать, держать нос по ветру, отлично разбираясь, что, когда и при ком можно говорить или делать. Не все, конечно – правдорубы случались и здесь. Вот только судьба у них была куда более печальная, чем при любом «капитализме»… Ну а экзамены у меня вообще приняли чисто формально. Потому что в тот момент я был занят активной подготовкой к VII летней Спартакиаде народов СССР. То есть за границу меня больше не выпускали, но «внутри», похоже, решили использовать по полной. А что: комсомолец, спортсмен, отличник – прям классический представитель советской молодежи! Подрастающая смена строителей коммунизма!
Подготовка у меня, кстати, строилась странно. Потому что, несмотря на то что мне назначили тренера, он работал со мной в основном дистанционно. То есть он продолжал жить и работать в Москве, приезжая в наш городок максимум пару раз в неделю, я же тренировался дома. На местном стадионе. И по большей части без тренера. Как выяснилось, сейчас в марафонском беге тренеры исповедовали принципы айтишников моего времени: работает – не трогай. Вот меня и не трогали. Ну, почти… То есть у нас с тренером не было ни постановки какой-нибудь техники дыхания или работы ног, ни разбора возможных тактик бега, то есть ничего из того, чем я активно занимался на секциях что плаванья, что гимнастики, что самбо с боксом. Здесь же я просто бегал. Ну а тренер появлялся в основном для того, чтобы зафиксировать мои очередные результаты… Впрочем, может, дело было в том, что для мира марафонского бега СССР я был, так сказать, приблудным. Этаким «политическим назначенцем», чья карьера, по всем прикидкам, должна скоро напрочь закончиться. Поэтому на меня и не обращали особого внимания. Настолько, что даже согласились с моим категорическим отказом от любой химии…
На Спартакиаде я также побежал марафон. И неожиданно для себя пришел вторым. Причем вторым я, как выяснилось, оказался за один забег ажно в двух соревнованиях, одно из которых было международным. И второе место в международном я чуть ли не с кровью вырвал у японца Сигеру Со, обойдя его даже не на секунду, а буквально на полшага. Что для марафона было почти невероятно… Победителем же обоих соревнований, слившихся в один забег, стал весьма именитый советский бегун Леонид Моисеев, который был более чем на десять лет старше меня. Но, если честно, я, вероятно, мог и выиграть. Потому что точно был способен еще прибавить. И даже хотел… Однако к финишу мы подбежали довольно плотной группой, и когда я попытался из нее вырваться – меня слегка притормозили. Причем, похоже, специально. Уж больно неудачно для меня пересеклась моя траектория с траекторией еще одного нашего бегуна, который бежал в этой же группе. А когда я его обошел, прибавлять оказалось уже поздно…
Но я особенно не расстроился. Потому что, как ни крути, со спортом высоких достижений я свою жизнь вот точно не связывал. И поэтому был готов в любой момент перестать этим заниматься и уйти в тень. Да даже и хотел бы! Но, увы, пока не удавалось. В первую очередь потому, что я, похоже, был все еще нужен той группе товарищей «наверху», которая зарабатывала на мне очки в неких аппаратных играх. И на мое мнение – хочу я этого или не хочу, им по большому счету было совершенно наплевать. Впрочем, с другой стороны, и плюшки мне от этого тоже перепадали, пожалуй, даже поболее, чем у остальных наших профессиональных спортсменов-любителей. В конце концов, из-за этого у меня сейчас практически не было проблем с изданием моих книг…
Из дверей, ведущих в прихожую, высунулась голова маклера.
– В общем так – хозяин согласен, но только если вы заплатите сразу за год!
Аленка радостно вспыхнула. Она знала, что деньги у меня есть…
– За год? – я скептически покачал головой. – М-м-м… сразу не сможем. Нет сейчас таких денег. Если только к Новому году смогу собрать…
Маклер снова нырнул в прихожую. А я чуть постоял, а потом, поймав мысль, высунул голову к нему в прихожую и предложил:
– Если он скинет еще пятерочку, то я смогу к Новому году насобирать даже на два года, – и пояснил: – Где-то в конце ноября планирую заключить договор с «Лениздатом» на новую книжку. Так что к декабрю надеюсь получить аванс. И его как раз хватит.
Маклер окинул меня недоуменным и озадаченным взглядом. Похоже, несмотря на то что я «пришел» к нему от Якова Израилевича, он никак не предполагал, что этот сопляк может оказаться еще и писателем. Но потом в его взгляде зажглось узнавание, затем понимание, после чего он снова приник к трубке…
Короче – мы договорились. Я вручил нашему удачливому переговорщику его заслуженные пятьдесят рублей, а также еще двести за следующие четыре месяца, которые оставались до Нового года, чтобы он передал их хозяину, ну и написал расписку с обязательством в декабре выплатить оставшееся. И получил от него стопочку книжек с квитанциями на квартплату, электричество, телефон и так далее, а также комплект ключей. После чего он отчалил, оставив нас с Аленкой в квартире вдвоем.
Едва за ним захлопнулась дверь, как моя любовь с визгом бросилась мне на шею.
– Ура! Получилось!!! – после чего прильнула ко мне в поцелуе.
Я замер, с одной стороны, буквально расплывшись, а с другой – постаравшись отстраниться подальше. Я ж не железный… А нам пока нельзя. По двум причинам. Во-первых, мы пообещали. Оба. Аленкиным маме и папе. Иначе бы ее ко мне в Ленинград одну не отпустили… Ну, то есть ее и так не отпустили, потому что она приехала сюда вместе с братом. Причем они остановились у родственников в Сосновом Бору. А я пока жил в общежитии ЛГУ. Как и остальные абитуриенты. Несмотря на то, что все экзамены я уже сдал… Но было договорено, что после того, как я разберусь с жильем, брат должен будет уехать, а она – остаться со мной до конца августа.