Кудри, впитавшие клейкость лака, запах духов, помада на губах, слегка розоватого оттенка и тело облеченное в золото, того самого платья моей мечты. Наступил тот таинственный момент, о котором говорил Генри. Внутри щебетали бабочки, а в голове была каша. Из тех вариантов, что я представляла, чего должна ожидать, не могла выбрать самый верный. В моих порядках, было готовиться к каждой ситуации. Предварительно настраивая себя на определенную волну с теми людьми, которыми буду общаться. А тут неизвестность. Это меня и пугало.

– Я готова, – окончательно спустившись, дала понять, что можно ехать.

Отец стоял уже возле дверей. Посмотрев на меня, он отвел взгляд, ничего не сказав. Комплиментами он разбрасывался. Папа лучше промолчит, чем проявит черту джентльмена. Отец был человеком, который всегда говорил по делу. И мне казалось, что он меня не видит с того момента, как я родилась.

– Поехали, – вздохнул отец, открывая входную дверь.

Мы с родителями сели в машину. Я горела изнутри, не понимая, что воздействует на меня: жаркая погода или волнение.

– Прекрасно выглядишь, – взяла мама мою руку и крепко сжала, пытаясь подбодрить и успокоить одновременно.

Как только прозвучал папин приказ, ехать к Генри Винсенту, Альберт завел машину, и мы тронулись с места.

Чем ближе я была к открытию секрета, тем тяжелее было дышать. Все больше вариантов всплывали в голове. Для меня это мучительно и сердцу было неспокойно. Город обливался уличными фонарями, и все дальше мы удалялись от дома. Сердце забилось быстрее, когда подъехали к дому Генри. Увидела его ждущего нас. Когда машина заехала во двор, стали высаживаться. Генри открыл мне дверь и подал руку.

– Волнуешься? – сказал он, успокаивая своей красивой улыбкой. Видимо почувствовал, как вспотели мои ладони. Рассматривая меня с ног до головы, сказал:

– И все-таки, у меня отличный вкус, – похваливал себя за платье, которое он выбрал. Волнение не давало даже улыбнуться. Генри помог матери, и следом пошел к папе, который к тому времени первый вышел из машины. Он пожал отцу руку и сообщил ему:

– Они уже здесь, – показывал брат на дом, чтобы мы проходили.

Зайдя туда, удивлению не было предела. На большой стене гостиной весели множество моих работ маслом. А вокруг них приглашенные гости брата, которые критиковали моё творчество. Играла поднимающая праздничный настрой, музыка. Мама стояла рядом и улыбалась.

– И ты знала?! – спросила я ее, пытаясь не заплакать от счастья.

Она всего лишь пожала плечами, делая вид, что в этом не замешена и пошла в центр гостиной. Молодой дворецкий предлагал всем шампанское, и мама решила не упустить этот шанс.

– Ну, как тебе? – с довольным видом, брат положил руку на мои плечи.

– Ну, ты и…

– Я знаю, можешь не говорить, – стоял он с бокалом виски.

– Теперь у тебя есть чем заняться, когда меня не будет. Эти люди здесь, чтобы купить твои картины. И кстати, они дают за них не малую сумму. Деньги будут твои. Надо с чего-то начинать,

– А что сказал отец? – изумленно поинтересовалась я, почему папа согласился на это. Ведь, он обычно запрещает мне такую роскошь, как самостоятельность.

– Было нелегко, но я его усмирил,

– Это сон, наверное, – не могла я поверить в происходящее.

– Иди, веселись, – протолкнул меня брат к центру гостиной и ушел изведу.

Я растерянно потопталась на месте, не зная, что делать. Обернулась по сторонам, в надежде увидеть знакомые лица, но тщетно. Даже мамы не было видно. Ладно, начну с просмотра картин. Подойдя к одной из работ, заметила рядом стоящую женщину в роскошном черном наряде. Дама заметила меня и вслух сказала:

– Восхитительно, не правда ли? – ее голос звучал с хрипотцой. С приятной хрипотцой.

– Не знаю, но большое спасибо, – как можно скромно показала, что автор этого труда – я.

– Вы Аннабель Граммар? – удивленно подняла она свои брови.

– Да,

– Катрин Джеймс. Я критик искусства, – представилась она, пожимая мне руку.

– Аннабель Граммар, можно просто Анна, – хоть она и все равно знает имя.

– Мне про вас Генри столько рассказывал. Вы очень талантливая, – вводила Катрин меня в краску.

– Он любит преувеличивать,

– Ну, скажу вам Анна. Меня мало, что может заинтересовать, и я мало к кому выражаю лояльность. Генри показал ваши картины, и они тронули меня. Смысл в них может разгадать только психолог. И то не всегда, – посмеялась Катрин.

– Отец говорит, что это безвкусица,

– Тогда и у меня нет вкуса, – снова раздался ее смех.

– И мне они кажутся вполне обычными, – пожала я плечами, разглядывая картину.

– Если вы были бы правы, то меня бы здесь не было. Хочу вам сделать предложение, от которого, предполагаю, вы не откажитесь, – неожиданно начала Катрин, заинтриговав меня.

– Какое?

– Я работаю с Генри много лет и так же езжу по всему миру. Что если вы будете творить, а я показывать ваши шедевры, выставляя их на аукционе? Сейчас востребованы новые таланты. От этого, конечно вы будете получать не малую прибыль, – по-деловому стала она разговаривать.

Испугавшись такого поворота разговора, решила не торопить события. Возможно, это было сделано по глупости.

– Я подумаю, – неуверенно ответила на ее предложение.

– Если все же надумайте, вот моя визитка, – достала она из своей сумочки белую карточку, где был написан номер ее телефона и имя золотой гравюрой.

Сзади неожиданно подошел Генри:

– Так Катрин, я ее у вас украду, – прихватил он меня за плечи и отвел в сторону.

Направляясь к моим родителям, заметила, что с ними стоял статный мужчина высокого роста.

– Этот человек один из покупателей, – стал мне объяснять Генри личность этого незнакомца.

– Но он не только покупатель, но и высокопочитаемая личность. С ним хотят сотрудничать многие. Это отец моего лучшего друга, – перестал он говорить, когда подошли к ним. Мне стало не по себе, когда этот высокопочитаемый мужчина перевел взгляд в нашу сторону.

– Это Аннабель Граммар, – представил меня ему Генри, видя, что я язык проглотила.

– Просто, Анна, – собралась с силами и зачем-то потянула руку, приветствуя. Обычно женский пол не протягивает руку для приветствия. Видимо, волнение совсем взяло надо мною вверх.

– Чарльз Картер, – улыбнувшись, он взаимно пожал руку.

– А где Джейкоб? – спросил брат.

– Сейчас должен спуститься, – ответил Чарльз, смотря в сторону лестницы, которая вела на второй этаж.

– А вот и Джейк, – сказал Генри, и я повернулась, смотря в том же направлении.

Оттуда спускался молодой парень в черном костюме. Лицо его было мне знакомо. Это был тот самый человек, убегающий от папарацци. Его походка была плавной и сдержанной. Спускаясь, он поправлял запонки у себя на рукавах. Напоминало момент из какого-то фильма. Он был красив и самоуверен. Его взгляд, бегающий по моему телу, покрывал кожу мурашками. Подойдя к нам, он не отрывал от меня своего хищного