– Если победа останется за мной, я забираю все деньги, что вы собрали за вечер, – предложила она, небрежно настраивая одну из одиннадцати струн уда.
– Когда она останется за мной, – выдвинул свое условие артист, – вы окажете мне честь и станете моей до утра.
Карине потребовалось все самообладание, чтобы ее не вывернуло наизнанку.
– Идет. В соответствии с духом и обычаями Солнцестоя вам принадлежит право выбора песни.
Глаза музыканта сузились, а ухмылка, наоборот, стала шире.
– «Баллада Баии Алахари».
Боль в голове Карины разлилась с новой силой, сердце сжалось. Баба так любил эту вещь.
Не желая показать противнику своего испуга и муки, она просто сказала:
– Прошу. Вы первый.
В «Балладе Баии Алахари» на очень скорбный лад повествовалось о том, как первой султанше Зирана пришлось сражаться с собственным мужем, Царем без Лица, когда тот в последней битве Фараоновой войны встал на сторону войск Кеннуанской империи. Не прошло и нескольких минут, как по лицам слушателей заструились слезы. Многие откровенно рыдали. Впрочем, некоторые из завсегдатаев «Тюленя», настроенные заметно антизирански, сохраняли показное равнодушие – пока ее соперник выступал, Карина внимательно следила за их реакцией.
Взяв последнюю душераздирающую ноту, музыкант опустил свой уд, и весь трактир разразился хриплыми возгласами одобрения.
– Ваша очередь, – сказал артист, пожирая Карину хищным взором.
Девушка выступила вперед и сложила руки перед собой, не обращая внимания на тихие усмешки и издевки по поводу жалкого состояния своего инструмента.
Да, соперник был хорош.
Но она – лучше.
Прежде чем кто-то успел ее остановить, она вспрыгнула со сцены прямо на ближайший стол, заставив сидевших за ним разразиться испуганными криками, и принялась выстукивать подошвами сандалий ровной ритм, который эхом разнесся по всему трактиру. На служанку свою Карина не оборачивалась, но чувствовала, что Амината хоть и хмурится, но вторит ей хлопка́ми в ладоши. Через несколько секунд весь зал присоединился к этой победительной дроби. Люди отбивали ее всем, что попадалось под руку, прямо на столешницах.
Сверкнув ухмылкой такой страшной, что позавидовала бы и гиена, девушка заиграла во всю мощь.
Да, это была все та же «Баллада Баии Алахари», но вывернутая ею почти до неузнаваемости. Если ее конкурент, как принято, акцентировал на прекрасной, хотя и несколько удушливой скорби, которой эта песня, собственно, и прославилась, то принцесса довела мелодию, можно сказать, до исступления, придав ей скорость самых энергичных танцевальных композиций. Она достигала крещендо там, где полагалось «успокаиваться», и рвала на куски музыкальные фразы, которым полагалось звучать плавно. При этом песня осталась преисполнена скрытой печали – только печали, переплавленной в маниакальную энергию. Лишь такой вид печали был Карине знаком.
Первый куплет она пропела по-зирански, последовательно оборачиваясь во все стороны, чтоб слова долетали повсюду.
Во втором Карина перешла на кенсийский – из группы арквазианцев сразу донеслись торжествующие вопли, и они впервые за весь вечер активно подключились к исполнению. Затем пришел черед языка тхонга, потом – опять кенсийского: казалось, принцесса твердо решила не забыть ни одного значительного языка континента Сонанде. Единственным, на котором не прозвучало ни строчки, был дараджатский. Никому из ее наставников и гувернеров наречие Эшры не казалось достаточно важным, чтобы обучать ему принцессу, а мотива учить его самостоятельно у нее и подавно не было.
Последние звуки баллады потонули в грохоте рукоплесканий и воплей. Карина одарила артиста милой улыбкой. Тот, казалось, готов был разбить о землю свой инструмент.
– Похоже, это переходит ко мне. – Карина выхватила у него мешочек с монетами и потрясла им в воздухе. Там, судя по весу, набралось никак не меньше тысячи дайров.
– Я требую права на реванш!
– А что вы поставите? Разве вам осталось что терять?
Лицо мужчины исказила болезненная гримаса, и он достал из дорожной сумы какой-то тяжелый предмет.
– Вот это.
В руках артист держал книгу – самую старую из всех, какие Карине приходилось видеть. Зеленую кожаную обложку по краям испещряли следы каких-то укусов, пожелтевшие от времени страницы покрывала плесень. Заглавие на зиранском выцвело так, что читалось с огромным трудом: «Книга усопших, дорогих сердцу. Всестороннее исследование весьма любопытного вопроса о смерти и умирании в Кеннуанской империи».
– Человек, который мне ее продал, даже названия прочесть не умел, – заметил артист. – Поэтому так и не понял, чего лишился. Подлинного осколка эпохи древних фараонов.
Дрожь пробежала по спине Карины при виде вытисненных на обложке книги кеннуанских иероглифов. К числу ее любимых занятий никогда не относилось чтение, и пыльный старинный фолиант, принадлежащий культуре, давно канувшей во мглу веков, ее не интересовал и не был ей нужен. Однако…
– Если эта книга такая драгоценная, почему вы так легко ставите ее на кон?
– То, чем действительно стоит обладать, стоит и того, чтобы им жертвовать.
Карина была не из тех, кто устоит перед вызовом. Обнажив в улыбке зубы, она расстегнула ремешок от уда на спине.
– Что ж, поехали по новой.
Двадцать минут спустя с тяжелой книжкой в суме Карина вприпрыжку выбежала из «Танцующего Тюленя». Вслед за ней неотступно, как тень, поспешала Амината, а кругом кипели последние торопливые приготовления к Солнцестою. Рабочие, спускаясь со строительных лесов, натягивали между плотно стоящими зданиями гирлянды из цветов жасмина и лаванды; служители культа в белых одеждах призывали народ приносить с собой на Церемонию Открытия всё, что им не хочется брать с собой в новую эпоху, и жертвовать это «всё» Великой Матери. Толпы людей всех возрастов стекались к Храмовой дороге, на ходу оживленно обсуждая, кто на сей раз мог войти в семерку победителей.
Новоприобретенные монеты весело звенели в мешочке у Карины, и при мысли о том, что вскоре они пополнят постоянно растущую кучку дайров, которые принцесса копила в шкатулке для драгоценностей на туалетном столике, девушка не сдерживала довольной ухмылки. Каждая такая монетка мало-помалу приближала ее к той жизни, к которой она страстно стремилась, – подальше от Зирана.
– Неужели нельзя хоть раз обойтись без театральных эффектов? – вздохнула Амината, когда обе они обогнули жертвенник Патуо, сооружаемый группой людей прямо посреди улицы.
– Никогда в жизни я ни к каким эффектам не прибегала, милая моя Мина.
Карина рассеянно листала «Книгу усопших, дорогих сердцу», вылавливая глазами только названия глав: «Различия между завенджийской магией и магией уралджийской»… «Обряд воскрешения под действием кометы Мейрат»…
Принцесса остановилась. Мейрат – это кеннуанское имя кометы Баии.
«Обряд Воскрешения есть метод самый священный и передовой. Проводится лишь в то время, когда комета Мейрат наблюдается в небе…»
Девушка быстро перевела взгляд на картинки, помещенные вслед за описанием.