Я даю ей понять, что приближаюсь.
— Хоу, Ти-фа-ни. Это я, Салюх. — Я помахал рукой в воздухе в знак приветствия, тогда как она взглянула вверх, защищая своей рукой глаза. Я всегда забочусь о том, чтобы осторожно приветствовать её, предупреждая о своём присутствии. Однажды я удивил её, подошёл незаметно, чем вызвал бурную тревожную реакцию. Не хочу снова напугать её.
Она помахала мне рукой.
Я направился к ней и пока шёл, я мысленно взывал к своему кхаю. Это наша общая пара, говорил я ему. Видишь, какая она хорошенькая? Какая хрупкая? Мне нужен резонанс с ней. Это нужно мне, чтобы заявить своё право на неё, чтобы защищать её.
Ти-фа-ни моя.
Резонанс.
Резонанс.
Резонанс, чтобы я мог заявить на неё своё право.
Но мой кхай молчит, предатель, всё то время, пока я иду к ней. Сегодня не мой день. Но это не имеет значения. Это может случиться завтра или в один из последующих дней.
— Наслаждаешься снегом?
Она повернула ко мне лицо и покачала своей палкой.
— Он шёл всю ночь и полностью скрыл мои растения. Я понятия не имею, как у кого-нибудь получается тут что-то делать.
— Ммм. — Я присел в снег рядом с ней, изучая её приспособления. У неё целая кожаная сумка полна чем-то, что выглядит как навоз, который она укладывает к семенам, и пытается копать своей палкой яму в снегу. — Что это ты делаешь?
— Я пытаюсь высадить кропсы, — сказала она на своём странном человеческом языке. Я уже выучил человеческий язык в Пещере Предков, так что могу общаться с ней. В голове появляется мысленная картинка при словах о том, что растения, выращиваемые для еды, должны расти в определённых условиях.
Интересно. Я никогда раньше не обращал внимание на растения, разве что время от времени собирал их для чая своей матери. Я подобрал одно из семян и принялся его рассматривать, в то время как Ти-фа-ни вернулась к работе.
— Что конкретно вы делаете, когда садите?
Она отклонилась чуть назад и убрала свои кучерявые волосы с лица. Такое маленькое движение и такое изящное, что я почувствовал свой член наполненным желанием до боли — я должен заявить своё право на неё. Резонанс, требую я от своего молчащего кхая.
— Ну, — говорит тем временем она, — там на Земле у нас были фермеры. Они выращивали еду для тех людей, которые не имеют возможности или места для того, чтобы самостоятельно выращивать для себя еду. Понимаешь, я думаю, что мы можем и здесь создать общие плантации и научиться сохранять растительную пищу в течение сурового сезона. Мне только нужно сообразить, как сделать так, чтобы семена могли расти посреди всего этого снега. Я имею в виду, что они же растут как-то в Норвегии и в Сибири растут, верно? И они растут здесь. Значит, эти растения могут выживать в таких суровых условиях. Но вот я высадила семена, а они не прорастают. Так что я совершенно не имею сейчас понятия, что же я делаю не так. — Ей губы сжались в тонкую линию.
Я взял одну из гадких навозных лепёшек из её сумки и стал её рассматривать. Мы используем их для топлива, потому что дерево редкость тут и дальше вниз по горам.
— Значит, ты хочешь попробовать использовать навоз как корм им?
Она хихикнула, этот звук показался мне настолько сладким и гортанным, что прошёлся по моей коже подобно ласке и вызвал на ней мурашки, как от озноба.
— Нет. Я пытаюсь напитать почву.
— Навозом?
— Навозом, — согласилась она. Она вытащила свою копательную палку и снова начала копать яму. — Животный навоз имеет очень много питательных веществ для почвы. По крайней мере, так делали у нас дома. Брали навоз и укладывали его вместе с семенами, что позволяет добиться хорошего роста. — Она поместила кусочек навоза в яму, добавила туда же несколько семян, затем накрыла всё это смесью земли и снега.
— Я вижу. — Да, это странная идея как по мне, но у людей вообще много странных идей. — Тебе нужна помощь? Я сильный мужчина и могу копать ямы для тебя.
— И такой скромный, — шикнула она и её губы сложились в полуулыбку, когда она глянула на меня.
Да, я ни в малейшей степени не скромный. Я сильный и способный. Моё тело молодое и здоровое. Она должна смотреть на меня с восхищением. Я скинул свою кожаную куртку и потёр руками грудь, следя, заметила ли она мою отличную форму.
Но она ничего не заметила. Она копала.
Она расстроена, но я буду продолжать привлекать её внимание. Она должна заметить мои способности охотника, мою силу и здоровье и тогда её кхай решит, что я создан для неё. Я отбросил свою куртку в сторону и тоже опустился коленями на снег, не обращая внимания на то, что мокнут мои кожаные штаны. — Как много ям ты бы хотела, чтобы этот сильный мужчина выкопал для тебя, Ти-фа-ни?
Она снова хихикнула.
— Давай начнём с двадцати, и пусть они будут располагаться на расстоянии вытянутой руки друг от друга.
Я приступил к этой работе, которую делаю для моей женщины. Ничего не имею против подобной задачи. Это странно, но для неё я готов этим заниматься. Работая над каждой ямой, я стараюсь докопаться гораздо глубже снега и ещё немного в землю. Я делаю это быстрее, чем получалось у неё с её копательной палочкой. Мы некоторое время проводим в молчании. Я вовсе не против помолчать, потому что, когда я ненадолго прерываюсь, чтобы вытереть пот, достигший бровей, я замечаю, что она смотрит на меня. Я уверенно сгибаю свои руки, играя мускулами, в то время как копаю следующую яму. Я, наверное, похож на косоклюва, прихорашивающегося перед своей самкой, но это не беспокоит меня. Я хочу, чтобы она замечала меня.
Когда ямы выкопаны, я схватил горсть снега и растёр им своё лицо и грудь, смывая пот. Она отвернулась и сконцентрировалась на своих семенах.
— Спасибо тебе, Салюх. С твоей помощью всё прошло гораздо быстрее.
Её слова приятны, но выглядит она при этом удручённой. Может, она расстроена, — как и я, — от того, что наши кхаи молчат?
—