Она жила с родителями в Харлсдене. Кейт приехал к ним в гости в воскресенье, и пока мама отдыхала после обеда, а отец мыл посуду, Ким отвела его в гостиную и во всем призналась.
– У него есть девушка, Кейти?
– Вряд ли, он ни разу не говорил о ней.
– Ой, он мне так нравится. Такой красивый. Он больше похож на звезду Голливуда, чем эти актеры в телевизоре!
– Послушай, Кимми, ты в курсе, что он не очень умный?
– Ну и что из этого? Прошу тебя, не говори мне про мозги. Доминик умный, даже в университете учится, а вспомни, как он со мной обращался? Он бы изнасиловал меня, если бы я ему булавку в ногу не воткнула.
– Послушай, что я тебе скажу. Уилл никогда никуда тебя сам не позовет. Если ты хочешь с ним гулять, тебе придется самой проявлять инициативу.
– Ты где работаешь завтра? У вас объект на Эбби-роуд, так?
– Так, но тебе туда нельзя приходить.
– Почему? Ты же говорил, что хозяйка целый день не показывается. Я загляну в обеденный перерыв. – Ким, которая говорила с большей убежденностью, чем думала, работала парикмахером на Хай-стрит в районе Сент-Джонс-Вуд. – Я сама его приглашу. Скажу, что мечтаю посмотреть один фильм…
– А ты, оказывается, умеешь быть нахальной, – с уважением сказал Кейт. – Собираешься назначить свидание парню, которого не знаешь.
– Но ведь это способ познакомиться.
Он посмеялся, но в то же время встревожился. Уилл молодой и сильный, он может оказаться насильником похлеще этого дохляка Доминика. Но ведь и сестра его имеет право влюбляться в кого захочет. Да и невинной ее не назовешь. К тому же она хорошо уже освоила технику булавочной самозащиты. Может, они разок сходят куда-нибудь вместе, и этого будет достаточно. Одно дело мозги для того, чтобы учиться в университете, и совсем другое – уровень Доминика и уровень Уилла. Мало ли парней, занимающих среднюю позицию между гением и овощем, парней, которые вполне подошли бы Ким? Но Уилл ведь так хорош собой…
Только что ушел Мортон Фиблинг. Он заезжал на своем оранжевом «мерседесе» и долго фонтанировал (словечко Зейнаб) насчет своей любви, сравнивал ее с цветущим и благоухающим садом. Инес не в первый раз показалось, что она его уже где-то видела. Это было давно, и как-то связано с Брайаном, ее первым мужем. Но кроме этого ничего не вспоминалось. Маленькая тайна.
Зейнаб открыла викторианский шкафчик для аптечки, что-то вынула из него, потом надела на средний палец левой руки кольцо, сверкнувшее бриллиантом.
– Нравится? Я положила его в шкаф, когда зашел Мортон. Роули попросил меня поносить кольцо, привыкнуть к нему. Но я ему еще ничего не обещала.
– Симпатичное, – сказала Инес, – похоже на мои серьги. Я схожу в ювелирный, поговорю с мистером Хори. Скоро вернусь.
Она предчувствовала, что сегодня они уже ничего не продадут. Им и так повезло, удалось сбыть с рук огромную вазу с иранским узором, которая мозолила глаза несколько месяцев, если не лет, и еще они продали все венецианское стекло женщине, которая его коллекционировала. Белый фургон с запиской о прохождении им анализа на грязь опять поставили на то же место. «Им пора бы забрать его», – подумала Инес. Она все еще подозрительно смотрела на машину, когда перед ней остановился фургон Кейта Битти и из него вышел Уилл. Десять минут пятого. Обычно они заканчивают ровно в четыре.
– Привет, Уилл, как дела?
– Спасибо, хорошо, миссис Ферри, – ответил он и уставился на записку, приклеенную к машине, то ли не понимая, что там написано, то ли понимая, но не находя ее забавной. Инес вошла к ювелиру.
Мистер Хори набросился на нее, словно только и ждал, когда она появится, чтобы выложить ей свои несчастья.
– Ко мне полицейские приходили, – сказал он с дрожью в голосе, – и что прикажете думать? Скажу, что я думаю: они подозревают меня в связях с Аль-Каидой,[6] думают, что я террорист.
– Да нет, мистер Хори.
– Да знаю, что нет. Они говорили о той молодой девушке, которую недавно убили. Спрашивали, не видел ли я во вторник, как кто-то куда-то бежал. Думаете, я живу в этом домишке? – говорю я им. – Здесь, что ли? Я, да в этих трущобах? – говорю.
Инес было неприятно слышать такое, но она сделала вид, что не обратила внимания.
– Я им сказал, что у меня есть домик на окраине Хэмпстед-Гарден. А еще они спросили, не пытался ли кто-нибудь продать мне карманные часы или кольцо для ключей. Они что, думают, я газет не читаю? Я не баран, ответил я им. И мне не нужен всякий хлам. К тому же хлам, который предлагает какой-нибудь долговязый. И как они услышали это от меня, так сразу и ушли. А вам чем могу, мадам?
– Серьга, – сказала Инес.
Оказалось, что она все еще в ремонте, что он отправил ее куда-то в мистическую мастерскую в Хангерфорде. Нет, он понятия не имеет, когда ее можно забрать. Вернувшись в магазин, Инес прошла мимо довольной покупательницы, которая держала в руках темно-синие фирменные пакеты «Стар Антикс».
– А она что купила? – спросила Инес, которую обмануло предчувствие. – Кажется, что-то крупное. Случайно не те фарфоровые часы «Челси» с мужчиной в чалме и женщиной из гарема? А то я уже потеряла надежду продать их.
– Нет, и не этого зверя. Она купила два медных подсвечника, и эти, как их, сушеные цветы.
– Чаю сделать?
– Мне не надо, – сказала Зейнаб. – Можно я пойду домой, Инес? Отец так смешно себя ведет, когда я прихожу домой после шести.
Странно, почему же он