было наблюдением огромной важности. Напрашивалось два вывода. Во-пер­вых, вопреки греческой мифологии доказана несправедливость утверждения о бессмертии гидр. Гидры вовсе не живут вечно. Но второй вывод гораздо более важен. Если в течение четырех лет в лаборатории время от времени погибала одна гидра, и это число на протяжении всех этих лет не возрастало по мере увеличения их возраста, следовательно, риск умереть был постоянен! Шансов умереть у гидр не больше, чем у стеклянных бокалов, резины, книг, стиральных машин или людей. Вплоть до фатального отпускного периода шанс умереть у четырехлетней гидры был таков же, как у четырехмесячной гидры или четырехнедельной. И по виду гидры не отличались друг от друга. На основании полученных данных Мартинес пришел к примечательному выводу, что гидры вообще не стареют. Между тем, если ранее мы были убеждены, что любая неживая материя и все живые существа с течением времени становятся всё менее прочными и всё более уязвимыми, теперь оказывается, что существуют некоторые организмы, способные избежать процесса старения.

Публикация статьи Мартинеса о полученных результа­тах вызвала раздражение в научном мире. С точки зрения многих, его результаты были недостоверно интерпретированы. Коллеги-исследователи на все лады отвергали столь далеко идущие выводы и настаивали на более подходящем альтернативном объяснении сделанных наблюдений. Одним из них было то, что период, в течение которого изучались гидры, был слишком непродолжителен и что из-за этого не учли роста риска смерти. Мартинес считал, что четыре года — четыре раза по четыре времени года — достаточно солидный возраст для такого хрупкого создания и что признаки старения должны были бы неминуемо проявиться на протяжении такого перио­да. У других организмов подобной величины в схожей жизненной среде продолжительность жизни в среднем была гораздо короче. Но похоже, его сравнительные наблюдения не обладали достаточной силой, чтобы убедить критиков.

Одно наблюдение — не наблюдение, и в соответствии с научной традицией одни лаборатории стараются подтвердить или опровергнуть результаты других ла­бораторий. Многие утверждения, появляющиеся в авторитетных научных журналах, могут не подтверждаться другими исследователями. Не то чтобы все первоначальные исследователи сочиняли свои исследования и ученых следовало бы разоблачить как обманщиков, но, вероятно, могли сложиться особые, исключительные условия, которые объясняли бы сделанные наблюдения. В таких случаях не будет никакого подтверждения, никакой закономерности и никаких оснований говорить о научном достижении. Начиная с 2005 года, в аквариуме института Макса Планка в Ростоке вели наблюдения за почти двумя тысячами гидр, чтобы подтвердить или опровергнуть выводы из наблюдений Мартинеса как о всеобщей закономерности. Прошло уже восемь лет, и время от времени та или иная гидра погибает, но и в Ростоке число смертей также не увеличивается по мере того, как эксперимент продолжается и полипы становятся всё более и более старыми. Гидры выглядят так же, как раньше!

Как же возможно, чтобы гидра в аквариуме вплоть до самого преклонного возраста не накапливала никаких повреждений и уклонялась от процесса старения? Если гидру разрезать на две части — впечатляющий эксперимент вроде того, как мальчишки расправляются с дож­девыми червями, — в аквариуме из обеих частей вырастают две полноценные гидры. Голова вновь обретает хвост, и хвост — голову. В отличие от человека и мыши, гидра обладает поразительной способностью к регенера­ции. Другими словами, если в каком-то месте тело будет поранено так, что повреждение не может быть устранено, пораженная ткань заменяется. Именно так саламандры вновь отращивают утраченный в схватке хвост. Но люди, которые, случается, теряют руку или ногу, на всю жизнь остаются калеками. Наш организм обладает сегментной способностью к регенерации: опреде­ленные ткани могут подвергаться замене, другие — нет. Печень человека может отмереть или быть удалена на девять десятых и потом снова вырасти до нормальных размеров. Наша кожа шелушится и постоянно отслаивается. К счастью, в самых глубоких ее слоях имеются стволовые клетки, которые изнутри, слой за слоем могут восстанавливать кожу. То же происходит в кишечнике, где «камера шины» регулярно стирается. Регенеративная способность клеток, тканей и органов заботится о том, чтобы гидра не старела и всегда «молодо» выглядела. Мы знаем теперь, что гидра располагает «всемогущими» стволовыми клетками с неограниченной способностью деления, благода­ря чему могут быть воссозданы различные ткани и даже целиком весь организм. Поэтому повреждения всех видов, будь то внешние или внутренние, не оставляют последствий. Если же все стволовые клетки, из которых построено тело гидры, утрачены одновременно, как это может произойти в сухом месте, на солнце или же в желу­дочной полости щупалец, тогда оказывается, что и гидра является смертной.

Мы почти не можем представить, что гидра способна регенерировать весь свой организм. Но такова даже наиболее распространенная форма размножения этого полипа. Посредством клонирования из одной единственной клетки на внешней стороне гидры развивается новая особь. Отделяясь от родительского тела, клон может затем существовать самостоятельно. Разумеется, человек на такое неспособен. Мы также не можем или не всегда можем полностью восстанавливать полученные повреждения, потому что не обладаем для этого способностью к регенерации. Повреждение остается, и сохраняющиеся повреждения с годами накапливаются. Наше тело и наш мозг делаются менее устойчивыми и более уязвимыми. Мы становимся биологически старше, тогда как гидра сохраняет «вечную» молодость.

Знание ограниченной способности человека к регенерации клеток, тканей и органов подсказало ученым идею, в каком направлении вести поиски, чтобы противостоять последствиям старения или вообще устранить их. Так, болезнь Паркинсона[3] возникает оттого, что отми­рает небольшое скопление высокоспециализированных клеток мозга — substantia nigra. Как следствие, в мозг попадает слишком мало сигнального вещества дофа­мина. Поэтому пациенты с болезнью Паркинсона вялы, заторможены и страдают от непроизвольных движений. Лечение паркинсонизма заключается сейчас в приеме таб­леток, повышающих концентрацию дофамина в мозге. Это хорошо действует, но не может полностью устранить проявление болезни и, кроме того, приводит к побочным явлениям. Ведь таблетки вызывают повышение уровня дофамина во всем мозге, а не только в области substantia nigra, недостаток дофамина в которой и при­водит к болезни Паркинсона. Было бы просто фантастикой, если бы в будущем нам удалось наши собственные стволовые клетки заставить превращаться в новую группу клеток, специализирующихся на выделении дофамина. Если бы эти клетки еще сумели найти путь к черной субстанции в мозге и там нормально функцио­нировали, болезнь Паркинсона стала бы достоянием прошлого.

В медико-биологической перспективе преклонный возраст сочетается с накапливающимися дефектами нашего организма. Одни повреждения опаснее, чем другие, но важнее всего то, что одни дефекты могут восстанавливаться, а другие нет. Оскольчатый перелом голени — результат несчастного случая с мотоциклистом — по прошествии нескольких лет, можно надеяться, будет уже незаметен и не будет давать о себе знать. Но потерянная фаланга указательного пальца левой руки — в