— Знаю, что ты не такая, как я, и всегда это знала. И теперь, когда ты здесь, живая, понимаю, что мои подозрения оказались верны. Поэтому я люблю и восхищаюсь тобой ещё больше.

У меня не хватает духу выложить ей всё, сказать, что не заслуживаю её восхищения и едва ли любви. Не тогда, когда отец создал меня как оружие. Не тогда, когда я причиняла людям боль, обманывала и убивала. И не могу винить Адриэль в своих поступках. Я даже не могу списать это на призвание. Во всём виновата я. И теперь, когда меня не сдерживает магия Уриэля, кто знает, на что я способна. Я собираюсь сказать это, но она уже засыпает. Может, это к лучшему — знамение от Бога. Уверена, Он знает, что моя правда больше навредит. Поцеловав сестру в лоб, я шепчу спокойной ночи и поворачиваюсь, чтобы уйти. В дверях стоит Каин. Я даже не знаю, как долго он там пробыл.

— Кажется, ей лучше, — говорю я, тяжело сглатывая.

— Да, — отвечает он, переводя взгляд на спящую сестру. — Она набирается сил. Феникс говорит, что шрамы будут минимальными.

Я киваю.

— Спасибо… за то, что вытащил её оттуда. И за то, что заботился о ней. Знаю, что в приоритете был Искупитель, но не могу выразить, как благодарна за то, что ты выбрал её.

Каин кивает.

— Я благодарен больше за то, что она выбрала меня. — Его взгляд смягчается, когда он бочком подходит к ней с другой стороны. — Мы можем и обязательно вернём клинок. Но её… жизнь гораздо дороже, чем кусок заточенной стали

И хотя я подозревала это раньше, наконец, теперь всё стало очевидно. Каин любит её. Покрытый шрамами, злющий Демон Убийств влюблён в мою сестру. И, как ни странно, я не расстроюсь, если она чувствует то же самое. Никто не защитит её настолько яростно, как он. И теперь, когда она полностью погрузилась в мир, который так нестабилен и не определён, он ей нужен. Особенно когда меня нет рядом. Не говоря больше ни слова, я выхожу из палаты, оставляя Каина присматривать за сестрой, пока она спит. Я хочу спросить его о Легионе и Уриэле, и о том, что дальше делать, но не могу. Я не стану нарушать покой, который он обрёл в ней.

Я не могу усидеть на месте, тем более проспав три дня к ряду, поэтому не возвращаюсь к себе, тем более не хочу быть наедине с собой. Так как, похоже, мы тут задержимся, я решаю исследовать поместье Айрин. В коридорах, кажется, постоянно суета, в основном бегает персонал, чья униформа состоит не более чем из нижнего белья и коротких, ярких саронгов. Красивые парни и девушки соблазнительно ходят туда-сюда, задерживаясь рядом со мной, чтобы радостно спросить, не нужно ли чего-нибудь. На первый взгляд им тут нравится, и, вероятно, они буквально существуют ради прислуживания. И каждому на вид не больше двадцати. Не знаю, бессмертны ли они, как Айрин, и остаются молодыми и великолепными благодаря магии, или работодатель просто любит малолеток. Я не удивлюсь, если последнее. Я натыкаюсь на то, что выглядит, как кабинет. Нет, не так. Скорее библиотека. Десятки полок до краёв заполнены томами с цифрами. Года. На них указаны года. Записи Наблюдателя, датируемые самым началом времён. Вот же чёрт Я пробегаю пальцами по кожаным переплётам, даже не зная, с чего начать. Говорят, что Наблюдатель видел всё. Сколько тайн этого мира она задокументировала?

— Сложно сказать, Айрин великий историк мира или невероятный вуайерист.

Я поворачиваюсь на голос и улыбаюсь, а на глаза наворачиваются счастливые слёзы. Николай отталкивается от дверного косяка, и плавно и грациозно, как всегда, подходит ко мне, обнимает за талию и целует в макушку. Отношения с ним так легки и кажутся самыми естественными в мире. И совсем не обидно, что его аромат — моря и специй — так же опьяняет, как и его красота.

— Можешь представить, какое дерьмо можно узнать только в одном из этих томов? — спрашиваю я. — Что на самом деле происходит в Бермудском треугольнике? Существует ли Лох-Несское чудовище? Где Затерянный город Атлантида? Можно создать «Неразгаданные тайны» на стероидах. Мы станем знаменитыми.

— Не знаю. Мне больше нравится неведение. Только Божество знает всё дерьмо, которое я не хотел бы видеть. Кроме того, я бы опасался узнать слишком много о себе в процессе

— Почему? — спрашиваю я, смотря на него. Он пожимает плечами.

— Хотела бы ты прочитать обо всех своих грехах? Обо всём, что так старалась забыть? Я живу уже больше века, и большую часть жизни вёл себя, как безжалостный псих. Гарантирую, в некоторых величайших трагедиях истории повинен мой вид, если не лично я. Не хочу, чтобы меня знали за эти недостатки.

Я киваю, всё понимая. За два десятилетия с лихом я наворотила дерьма, что хватит на целую книгу. А напоминания об ошибках не нужно.

Какое-то время мы стоим молча, глядя на книги, а потом я спрашиваю:

— Там в аду… ты знал, кто я?

— Подозревал, но не был уверен. Хотя знал, что ты не полностью человек.

— Почему ничего не сказал? — Я даже не скрываю обиду, с ним это не надо.

— Потому что ты не была готова услышать. Ты была сломлена, и я не мог добавить ужаса, особенно в момент, когда тебе нужна была сила.

Он прав. Тогда я была почти разрушена. И если бы он сказал, что я не просто девушка с тяжёлой судьбой, не поверила бы. Иначе сомнения сожрали бы меня заживо. Знаю, что Нико поступил, как считал лучшим, особенно не имея никаких конкретных доказательств. Я бы сильнее запуталась. Мы идём по библиотеке и останавливаемся у огромной фрески, копии той, что находилась в кабинете Люцифера. Взлёт и падение человечества, а в главной роли демон, по которому я сохну — Легион.

— Всё хорошо? — спрашивает Нико, точно зная, кто и что поглощает мои мысли.

— Даже не знаю. Он… другой. Я чувствую. И ощутила это с момента, как он вошёл в комнату. А теперь, когда и я другая, он даже не смотрит на меня. А когда смотрит, видит лишь Уриэля.

Нико качает головой.

— Нет, думаю, он просто… боится того, что ты видишь больше не его. Легион потерянных душ — это не просто демон, Иден. Их много. С таким дерьмищем сложно справится. Вероятно, он изо всех сил держится за то, кто он.

От его слов мне становится легче, что просто необходимо. Я прижимаюсь к Нико.

— Господи, ну почему я не могла просто влюбиться в тебя? С демонами чертовски сложно.

— Потому что у тебя дух воина, а такие люди существуют лишь ради