«Хилый старик, возможно, был бы лучше».
Глупость. Пенелопа, или просто Пен, нахмурилась и выпрямилась, силясь побороть тошноту. Ей хотелось подарить Гарриет сестренку. Пен сама была единственным ребенком в семье и всегда мечтала о брате или сестре. Годфри Райт – священник, он больше погружен в мир духовный, а не физический. Потому и желание у него, скорее всего, умеренное. Вполне вероятно, что часто исполнять супружеский долг он не станет – только чтобы зачать ребенка. И если Пен посчастливится, она уже в брачную ночь понесет.
Пен с радостью исполнит и любые другие женские обязанности в обмен на кров для себя и Гарриет. Кров, под которым не будет Верити Льюис.
– Угомонись!
Пен подскочила и посмотрела на дочь, но лишь заметив, как Годфри замер на полуслове и повернул голову к ним.
Черт! Сейчас она не могла допустить, чтобы викарий сердился на Гарриет.
Ее упрямая дочь виду не подала, что заметила обращенные на нее взгляды. Ее всецело занимала Верити, одиннадцатилетняя девочка, сидящая на скамье позади них. Верити уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Внешне – сама невинность, если бы не легкая усмешка на губах и хихикающая по соседству главная ее сообщница Марта Холл.
«Господи, что эта девчонка вытворяет на этот раз?»
Уже привычная злость, боль и отчаяние захлестнули Пен, когда, наклонившись к дочери, она прошептала:
– Тише, Гарриет! Ты мешаешь мистеру Райту и другим прихожанам.
Именно из-за Верити Пен нужно как можно скорее вытащить Гарриет из приюта для вдов и сирот.
Пен носилась с мыслью выйти за Годфри едва ли не с весны, когда он приехал в деревню. Ей страшно надоело делить кров со множеством женщин, хотелось, чтобы Гарриет росла в настоящей семье. А когда порог приюта переступили Верити и ее мать Розамунда, ее решимость в отношении Годфри окончательно окрепла.
Она пыталась Верити оправдывать: новым девочкам часто непросто прижиться в приюте. Да, Верити и Розамунде здесь всего месяц, но каждый следующий день был хуже предыдущего. Верити настраивала против Гарриет остальных девочек.
Каждый подавленный смешок, каждый грубый шепот бесили Пен, а обиженное и растерянное выражение лица Гарриет разрывало ей сердце.
Однако до вчерашнего утра Пен держалась изо всех сил, пока не услышала, как Джулиет Уокер, лучшая и единственная подруга дочери, сказала Гарриет, что Верити запретила с ней играть.
От этого воспоминания у Пен до сих пор вскипает кровь, даже в церкви.
И она могла поклясться, что сегодня утром еще что-то произошло. Гарриет была сильно расстроена, когда выходила из приюта, чтобы идти на службу.
Голубые, тот-в-точь как у нее, глаза Гарриет горели.
– Мама, Верити дергала меня за волосы, – гневно прошептала она.
Пен не удержалась и оглянулась на Верити.
Верити самодовольно усмехалась.
«Противная маленькая чертовка! Я тебе…»
Нет.
Пен заставила себя глубоко вдохнуть. Как бы ей ни хотелось надрать Верити уши, Верити лишь девочка – гадкая, коварная, но девочка.
– Может, она не специально? – спросила Пен.
Да. Но ни она, ни Гарриет в это не верили.
Гарриет помрачнела.
– Нет, специально. Она…
Пен дернула Гарриет за руку, поймав осуждающий взгляд Годфри. Всякий раз, когда преподобный сердился – слишком часто, к сожалению, – он раздувал ноздри и морщил нос, словно вдохнул смрад свиней фермера Смита.
– Потом поговорим. А сейчас внимательно слушай мистера Райта.
Гарриет нахмурилась, недовольно вытянув нижнюю губу, но язычок, слава богу, прикусила.
Пен немного расслабилась и снова обратилась к Годфри. Он посопел и загнусавил проповедь.
Нет, говорил он проникновенно, интересно, серьезно…
О, зачем притворяться? Проповеди Годфри позволяли отвлечься и унестись мыслями куда угодно.
Пен сделала серьезное лицо. В двадцать семь лет она прекрасно научилась прятать скуку под нужной маской – и думать о своем. Даже заставь она Годфри сделать ей предложение сегодня, три недели им придется ждать оглашения возражений. Гарриет не может страдать так долго. С Верити необходимо что-то делать.
Пен после случая с Джулиет Уокер пожаловалась Джо. Приют – детище Джо, и она его полная хозяйка. Однако Джо – чертова святая – посоветовала проявить терпение и понимание, подставить вторую щеку.
Ну уж нет! Речь идет о Гарриет. У Джо детей нет, и ей не понять яростное желание Пен защитить Гарриет. Ради дочери она бросится на самого принца-регента.
«Если потребуется, я даже пригрожу уйти с работы».
Пен напряглась. Раньше эта мысль не приходила ей в голову.
«Я и правда смогу уйти?»
Под ложечкой засосало. Приют стал соломинкой, за которую Пен ухватилась, когда река жизнь грозила унести ее и Гарриет в открытое море. Не расскажи ей о приюте на следующий день после смерти тети Маргарет подруга тетушки миссис Симпсон, Пен с восьмимесячной дочуркой спала бы под забором.
Но и для приюта ее появление оказалось благом. Она понимала в сельском хозяйстве – отец пил, и на плечах Пен лежали заботы о ферме. Она управлялась с садом и полем, возрождала заброшенный хмельник. Пен вместе с товаркой по приюту Каролиной Андерсон решила заняться пивоварением, поддерживая Джо, постоянно нуждавшуюся в деньгах на приют, и результат превзошел самые смелые ожидания.
Нет, трудности еще далеко не позади. Два последних лета погода стояла ужасная и урожай был ничтожный, но они выдержали, и в этом году все выглядело намного, намного лучше. Соплодия хмеля висели почти готовые к уборке.
Она и правда все это бросит?
Да. Бросит. Счастье Гарриет важнее всего. И уйдет Пен не для того, чтобы целыми днями сидеть без дела. У нее будут новые обязанности – жены викария. Пен будет заботиться о Годфри и нуждах его прихожан.
У нее свело живот. Чем меньше она будет думать о нуждах Годфри, тем лучше.
– Ох!
Это опять Верити.
Девочки завладели вниманием Пен. Верити закрыла голову руками, шляпка ее съехала набок.
Гарриет же вознесла над головой псалтырь.
– Только тронь меня еще раз – ударю посильнее! – прозвенел во внезапно наступившей тишине голос Гарриет.
Все прихожане замерли в ожидании грандиозного скандала. Годфри откашлялся.
Оставалось только бежать. Пен схватила Гарриет за руку и, сорвав со скамьи, по проходу потащила за собой.
– Извините меня. Простите. Гарриет нужно на воздух.
– Мама, – сказала Гарриет, когда у них за спиной захлопнулась тяжелая деревянная дверь церкви.
– Не сейчас.
Кто-то из паствы Годфри вполне мог при внезапном приступе любопытства последовать за ними.
Пен стащила Гарриет по ступеням церкви, проволокла по зеленой деревенской улице, через мост… Только на холме, на полпути к усадьбе, девочка вырвала руку и остановилась.
Пен посмотрела в лицо дочери и почувствовала, как сжалось сердце. Непреклонным взглядом, упрямством и горячностью Гарриет напомнила ей Гарри. Пен испытала прилив гордости, любви и тревоги. Подобная уверенность в себе и независимость восхищают в мужчине, особенно в мужчине, получившем графский титул. А деревенской девочке без отца они могут навредить.
– Мама, я не раскаиваюсь, что ударила Верити. Она подлая!
– Гарриет… – Как бы Пен ни была согласна с дочерью, насилие поощрять нельзя. – Верити