— Думаешь, если бы она пришла домой одна, то было бы лучше? — хмыкнула Кьяра.
— Не имею представления, честно, — пожал плечами Гаэтано. — Франческа, это не ты его убила? Так, к слову. Тебя ещё не раз об этом спросят.
— Нет, — прошептала она. — Я уже была готова это сделать, но не успела.
— Об этом лучше помолчи, — Гаэтано вывел Франческу за руку в кухню, сама бы она ещё сто лет стояла посреди комнаты.
Усадил на табуретку, попытался найти чистый стакан. Но вся посуда, похоже, стояла грязная в раковине.
Да и вообще квартира была бедная и грязная.
Стоп, сказала себе Кьяра. Сама-то давно во дворце живёшь? А когда на Микелаччо работала, и такому бы дому обрадовалась, только бы свой, и никто бы не трогал!* Ну, а Франческа попала к ним недавно, и пока ещё ничего не поняла…
— Давай, я помою что-нибудь, — Кьяра протиснулась мимо Гаэтано к раковине и вымыла пару чашек.
Гаэтано налил воды и подал Франческе стакан.
— Пей и рассказывай. Кто ему угрожал? Что ты знаешь?
— Я ничего не знаю, правда. Он где-то с кем-то играл в карты, и проиграл. Большую сумму. И хотел, чтобы я ему нашла эти деньги. Он сам не работал, уже месяца три, говорил, что не может найти ничего достойного. Я не рассказывала, где я работаю, говорила — в маленькой фирме, и зарплату свою не называла. Потому что он бы всё проиграл. А так у меня были деньги, я копила на другую квартиру, и вообще на лучшую жизнь, только я не хранила их дома, он бы обязательно нашел. И вчера я сказала ему, что у меня нет, и что даже если бы и были, я бы не дала. И утром ушла на работу. Он ещё спал, он никогда не поднимается раньше полудня. То есть не поднимался. Но утром он был ещё жив, честное слово! Он громко храпел…
— Ты забыла сказать, что когда не дала ему денег, он тебя ударил, — уточнила Кьяра.
— Вот как? — Гаэтано приподнял бровь точь-в-точь как монсеньор.
Или как донна Эла, она тоже так делает.
— Это не важно, — Франческа уткнулась взглядом в чашку.
— Ладно, с этим потом. Я звоню в полицию, это придётся сделать, — Гаэтано достал телефон и вышел с ним в комнату.
— Вот видишь, как бы оно выглядело, если бы ты поехала сюда сама? — Кьяра разыскала вторую табуретку и села напротив. — Вот что бы ты делала?
— Не знаю. Я и сейчас не знаю, — Франческа снова смотрела в одну точку.
— Сейчас грязную работу сделают приспособленные для этого люди, — подмигнула Кьяра. — Скажи-ка, много ли здесь твоих вещей?
— Вещей? Каких вещей? — Франческа всё же посмотрела на неё, но как будто внутри её головы никого не было.
— Каких-каких, твоих, конечно! Тебе нельзя здесь оставаться! Поняла?
— А мне можно не оставаться здесь? — медленно проговорила она.
— Ну а я о чём! Поедешь ночевать во дворец, в нашу свободную комнату. Так что там с вещами — много?
— Не слишком. Ноутбук, одежда, и еще кое-что по мелочи. Мебель и утварь хозяйская, — медленно проговорила Франческа, в её взгляд понемногу возвращалась жизнь.
— Вот и отлично, сейчас заберём. Скажи, а хотя бы кофе у тебя тут есть, не говоря уже о чём-нибудь более существенном?
____________________________
* История Кьяры — в книге "Джулиана, или Ведьминские козни", глава "Истории жизни как она есть".
2. Насыщенный вечер после двух недель молчания
Машина въехала в гараж и остановилась. Элоиза уже хотела было подхватить сумку и выбраться наружу, но Себастьен придержал её. В итоге они, как водится, сначала поцеловались, потом она глупо улыбалась пространству, а потом он сказал:
— Знаете, а мне даже нравится, что вы без единой машины.
— А мне — нет, — пожала она плечами. — Вот честно, уж лучше я сама, чем иные наши… водители.
— И лучше, чем я? — сощурился он.
— Чем вы — нет. Но чем Маурицио Росси — определённо.
— Зачем вам Росси, если есть я?
— Вы сегодня есть, а завтра уехали. Или работаете. Или просто застряли где-нибудь. А у меня дела.
— Честно, я готов сдвинуть дела и возить вас, куда скажете.
— Так я же не отказываюсь, — улыбнулась она. — Но машину всё равно куплю.
— Завтра? — поднял он бровь. — Поехали в обед. Раз сегодня не получилось.
— Договорились. Если вас снова что-нибудь не отвлечёт, — хмыкнула она.
Да-да, в настоящий момент Элоиза оказалась без машины. Без единой машины. Сначала был выведен из обращения внедорожник — конечно же, случайно. Там вопросов не было, всё произошло обычным образом, виновата была она сама, лучше нужно соображать, когда обгоняешь, да и только. Люди не пострадали, а вот машины — её и второго участника — весьма и весьма, и внедорожник отправился в ремонт.
А потом, буквально через пару дней, въехали уже в неё. Да так, что… Она-то немного успела подстраховать и себя, и машину, а вот милый человек без тормозов такими техниками не владел, а может, и мозгами не владел — она была не в курсе. Правда, жив остался, хотя и повредился прилично, а вся машина спереди — в хлам. Ну и у неё сзади, естественно, тоже. Элоиза не сразу, но догадалась позвонить Доменике и попросить забрать это чудо к себе — Доменика не отказала, и дальше уже о нём можно было не думать.
Вообще, конечно, было ой что. Начиная с экзистенциального ощущения — как это, она в кои веки раз всё делает правильно, а всё равно попадает в аварию. Звонить Себастьену она не решилась, позвонила Лодовико. Тот снарядил отряд, потом примчался сам, ну и Себастьену рассказал, конечно.
Из машины её в итоге извлекал как раз подоспевший Себастьен. Нет, с ней было всё в порядке, кроме некоторого испуга и сотрясения, и Бруно на следующий день это подтвердил. Но Себастьен никак не желал успокаиваться, он считал, что две аварии за неделю — это слишком, и когда она попросила его разрешить пользоваться какой-нибудь его машиной, пока не купит себе новую — он отказал и вообще запретил выпускать её из дворца без водителя. Он говорил о своём за неё беспокойстве, она согласилась, что его машина — его дело, но обозвала его тираном и деспотом… в общем, они поссорились. И две недели не общались. Никак.
Элоиза подозревала, что ситуация изрядно развлекает всех обитателей дворца. Но считала, что если монсеньор готов выставлять себя на посмешище — то это его личное горе, а она тут вовсе и не при чём. Она ни в чём себя не ограничивала — ездила куда хотела. Пару раз на такси — потом её, правда, очень попросили так больше не делать.