Вселенная все-таки любит меня, подумала я, видя, что хотя бы один свободный стул в «Олив энд Айви» имеется. Маленький ресторанчик пользовался популярностью, поэтому ничего удивительного в этом не было. Рядом со свободным стулом сидела девушка лет двадцати с небольшим, которая внимательно оглядела меня с ног до головы карими глазами и приветливо улыбнулась. Вот и славно. Надеюсь, она придержит для меня место, пока я буду делать заказ. Подходя к стулу, я уже открыла было рот, чтобы попросить ее об одолжении, когда грохот шмякнувшейся на стойку рядом со свободным стулом сумки с ноутбуком заставил меня подскочить.

— Место занято.

Знакомый голос! Я сузила глаза.

Ну уж не-е-ет! Ни за что! Нетушки!!!

Я резко повернулась и уставилась на этот источник раздражения, который внезапно вошел в мою жизнь:

— Да, занято. Мной!

Взгляд шотландца был таким спокойным и невозмутимым, что просто бесил.

— А вы уже купили еду? Я купил. И как клиент, оплативший заказ, думаю, имею бесспорное преимущество перед мелкой вздорной чудачкой с шилом в заднице.

Я хмуро подняла глаза к потолку, призывая небеса в свидетели, и прошептала: «Этого просто не может быть».

— А, ну да, вы не чудачка, просто любите разговаривать сама с собой.

Я перевела взгляд с потолка на него:

— А вы снова выражаетесь абсолютно неполиткорректно.

— Посмотри на меня, детка, — он изящно изогнул губы в усмешке. — Я сам сплошная неполиткорректность.

— Я вам не детка. Это вопиющая фамильярность с вашей стороны.

Он наклонил ко мне голову и буквально приморозил меня своими глазами-льдинками к месту:

— Я больше не желаю препираться с вами на публике. Кыш отсюда!

Что? Кыш? Это он мне? Я кыш?!

Шотландец с силой рванул стул из-под стойки, так что я вынуждена была отскочить или получила бы стулом по ноге. Он заметил мое удивление, и гримаса раздражения на его лице сменилась, к моему недоумению, полным презрением:

— Я понимаю, вы привыкли к тому, что мужчины падают к вашим ногам, поэтому разрешаю вам две секунды поужасаться. Но если через пять секунд вы отсюда не исчезнете, то я вас так расстрою, что долго будете помнить.

— Вы много ругаетесь, — это было единственное, что я смогла сказать в ответ на такую агрессивную неприязнь.

Его лицо потемнело:

— Пять. Четыре. Три…

Я фыркнула и уже развернулась, чтобы уйти, когда кареглазая девушка на соседнем стуле остановила меня, тронув за руку:

— Я как раз заканчиваю. Не хотите занять мое место?

Я тепло улыбнулась ей:

— Вы очень добры, но, — я повысила голос, — я скорее выколю себе глаза коктейльными палочками, чем сяду рядом с таким конченым придурком, опровергающим мнение, что шотландцы — самые милые люди в мире.

Договорив последние слова, я гордо развернулась, эффектно встряхнув волосами. Я чувствовала бы себя победителем в этой словесной дуэли, если бы не хриплый тихий смешок за моей спиной, который явно исходил от шотландца.

Харизматичный такой, надо признать, у него был смех. Даже слишком.

У меня даже ноги начали заплетаться.

Он даже не дал мне красиво уйти.

* * *

В общем, мне пришлось довольствоваться холодным безвкусным сэндвичем из автомата, который я съела, сидя у не своего выхода и глядя на горы за окном. Зато я постепенно успокоилась и вновь обрела уверенность в себе — настолько, что готова была выйти из своего убежища и купить чашечку кофе в кофейном киоске. У ближайшего уже начала собираться очередь, и я слегка ускорила шаг.

При виде внушительной фигуры чертова шотландца, направлявшегося к этому же киоску с другой стороны, я буквально припустилась бегом. Притормозив за мужчиной в костюме, я нечаянно стукнула его чемодан своим, и он, обернувшись, окинул меня недовольным взглядом. Я мило улыбнулась ему, а шотландцу, вставшему за мной, послала торжествующую усмешку: «Что, выкусил?»

— Кто не успел, тот опоздал, — сообщила я через плечо, не заботясь о том, как по-детски это выглядело.

— Вы ведете себя как четырехлетка, вы это понимаете?

— Я понимаю то, что наконец опередила вас.

— Чокнутая.

— Невежа.

— Стерва.

Это оскорбление было даже хуже, чем «чокнутая». Я выпалила:

— Хрен моржовый!

— Вы так озабочены моим мужским достоинством?

Я взвилась:

— Что, простите?

— Конченый придурок, хрен…

— Это просто ругательства!

— С очень конкретным значением.

К моему ужасу, мои глаза сами собой опустились на его ширинку. Боже милостивый! Я вспыхнула и, чтобы скрыть это, скользнула глазами вдоль его темно-синих джинсов еще ниже, к черным кожаным байкерским ботинкам с небрежно завязанными шнурками.

Большой размер!

Говорят, что большой размер ступни… Молчи! Мало ли, что говорят!

— Наверно, мучительно быть озабоченной в этом смысле?

И хотя мои щеки пылали как помидоры, я твердо посмотрела в глаза этому самодовольному типу:

— Послушайте, я могла бы размазать вас по стенке в нашей словесной баталии, но сейчас я просто хочу кофе.

И тут, не тратя лишних слов, этот чертов шотландец вышел из хвоста очереди и пошел к ее началу.

Ну уж нет!

Я ринулась за ним вместе со своим подпрыгивающим чемоданчиком на колесиках.

— Сейчас начнется посадка на мой рейс, — услышала я его голос, обращающийся к женщине, которая стояла в очереди первой. — Вы не могли бы пропустить меня?

Он был само очарование! И разумеется, она растаяла:

— Конечно! — проворковала она. — Откуда вы? Мне нравится ваш акцент!

— Из Шотландии, — отрезал он и встал перед ней, даже не поблагодарив.

Никаких манер у этого парня. Зато у меня с этим порядок:

— Привет, — улыбнулась я женщине. — Мы с ним на один рейс. Не возражаете, если я тоже?

На звук моего голоса шотландец слегка обернулся. Женщина посмотрела на него разочарованно:

— Так вы вместе?

Он изобразил на лице гримасу отвращения:

— Вижу ее первый раз в жизни.

Женщина изогнула бровь:

— Неплохая попытка. Конец очереди там.

Я никогда по-настоящему не испытывала желания вцепиться кому-то в лицо, но ради