— Какой она была.
— Ты очень на нее похожа. Но не только красота… она была забавной, страстной и верила в невозможное. Рядом с ней я будто всегда был навеселе. Я был зависим от нее, хотя она всегда приходила и уходила из моей жизни, когда хотела. Я пытался узнать, куда она уходила, где была без меня, узнать о ее жизни или прошлом, но она молчала, и это пугало меня. И я перестал спрашивать. Я хотел, чтобы она была со мной. Но она все равно уходила, и когда пропала на девять месяцев, я был раздавлен. И когда она вернулась беременной, я словно выиграл в лотерею. Я думал, она останется, Ари. Если не ради меня, то ради тебя. Но, как только ты родилась, она… пропала. В голове мелькали мысли сделать тест на отцовство, узнать, моя ли ты, но я боялся… что ты не моя. А я уже хотел, чтобы ты была моей. Я хотел частичку Салы, — он посмотрел на нее, слезы блестели в глазах, и Ари судорожно вдохнула, ее глаза болели. — Я люблю тебя, дитя, просто, наверное, никогда не любил достаточно.
Это было ножом в живот. Пулей в сердце. Стрелой в грудь. Чем — то острым. И много боли. Было так только, что Ари не сразу смогла дышать от удара слов.
Увидев, как ранили его слова, Дерек пустил слезу.
— Милая, я не хотел обидеть, но ты знаешь, что я был плохим отцом. Это годилось, пока ты была маленькой, но ты стала старше, все сильнее напоминала ее, и было сложно… быть с тобой. Я всегда был один, Ари. Я не знаю другого. Я не создан для другого. Было эгоистично оставить тебя.
— Пап…? — она тихо всхлипывала, слезы лились по щекам.
— Хотел бы я быть лучшим отцом. Лучшим человеком. Хотел бы я любить тебя так сильно, как ты заслужила. Я злился годами, Ари. И пока я не узнал правду о тебе и Сале, я не понял, как злился на твою мать.
Она сжала живот, больше слушать не хотелось.
— Пап, прошу…
— Я многого хочу, Ари. И я сожалею. Но невозможная правда, что эти существа настоящие — кто ты, и что они хотят от тебя… Было сложно смириться с этим, но, — он вдохнул, — я хочу сказать, хоть я и плохо старался… я не жалею, что оберегал тебя, даже если не знал, что делаю это.
Горькое признание было самым честным разговором, и от этого было больнее. Не зная, что сказать, и куда идти, Ари открыла рот. Но тут в лесу вспыхнул огонь. Ари вскочила на ноги, уловив угрозу раньше, чем осознав, какую. Было слишком поздно. Что — то холодное ударило ее по голове, и свет погас, Ари не успела даже ни о чем подумать.
* * *
Джей оставил на Ари метку, поцеловав ее, когда их познакомили, и он ощущал, как кричат ее эмоции, и Джей следовал за криком. Она подъехала к Викерс Вудс. Джей рухнул в кресло папы Ари, думая о том, что там. Он знал, что им пора столкнуться, но боялся за Ари. Боялся, что слова Дерека ранят ее. А он уже ощущал, что ей навредили сегодня. Он сам. Джей заерзал с тревогой. Ари даже не находилась в комнате, а боль ее взгляда прибила его к креслу. Он правильно сделал, не рассказав ей о магии. Он выполнял работу. Чего она хотела от него? Она знала, что он работал на Красного короля, она знала, что он был ее стражем, а не другом. Откуда тогда чувство вины? Он выругался, зазвонил телефон. Он вытащил его из заднего кармана и ответил, увидев имя.
— Трей, что такое?
— Ей понравилось? — спросил друг с улыбкой в голосе.
— Кому и что?
— Ари. Ей понравилась серьга?
Джей раздраженно стиснул зубы. Не стоило вообще говорить о ней или том неловком моменте у ее двери, когда она пыталась поцеловать ее, и он почти сдался, чуть не взорвался от желания.
— Потому ты заставил пробить ухо? Ты сказал, что это подарок за работу. Подарок, от которого друг не может отказаться. Но если ты что — то задумал насчет Ари…
— Да что на тебя нашло? — прервал его Трей.
— Я рассказал Ари правду о магии.
— Вовремя.
— Ага, ей не понравилось.
— Ты терзаешься от вины, потому что у тебя чувства к ней.
— Хватит меня анализировать. Я не ощущаю вины. Я раздражен. Я жду ее возвращения. Она убежала за отцом.
— Он все — таки вышел из комнаты?
Джей закатил глаза. Трей помнил все мелкие детали, о которых слышал.
— Да.
— Когда она вернется и простит тебя за ложь, возьми ее в Лос — Анджелес. Я хочу ее встретить.
Ощущая искру непрошенной ревности, Джей выпалил:
— Она недоступна, Трей, — не сдержавшись.
Его друг рассмеялся.
— Не так. Мне есть, с кем встречаться. У него ночной клуб в центре, он очень пылкий. Человек в этот раз. Последний джинн весельем не была. Она убегала в перипатос каждый раз, когда становилось жарко.
— Она испортила твое правило о девушках?
— Да, это не длилось долго. Хотя я не могу быть долго с женщинами.
— Так этот парень из ночного клуба новый?
— Да, мы встречаемся около месяца.
Джей фыркнул, представив, что было бы с Риком, папой Трея, если бы он узнал правду о сыне. Рик застрял в темной эпохе, был гомофобом. Трей часто шутил, что Рик не злится сильно, потому что Трей встречался и с девушками, и с парнями, но Джей знал, что Трей боялся, что отец узнает правду.
— Что? — фыркнул Трей, смеясь. — Мы не моногамны. Я выше этого.
Так было, потому что последние отношения чуть не убили его. Трей был стражем — джинном и художником (этого его отец тоже не знал). Он влюбился в торговца картинами в Лос — Анджелесе, и они встречались больше года, пока парню не надоело ждать, когда Трей расскажет своей семье о нем. Он ушел, оставив Трея раздавленным.
— Ага, — Джей вздохнул. — И зачем ты позвонил? Позлить меня насчет Ари?
— Она звучит мило. Звучит жарко. Забудь о старике и вперед.
— Откуда ты знаешь, жаркая ли она? Я не описывал тебе ее вид.
— Я знаю взгляд парня, когда он считает кого — то сексуальным. Ты почти слюни пускал.
Смущенно покраснев, Джей фыркнул в телефон.
— Ты невыносим.
— Придурок.
— Сам такой.
— Очень по — взрослому, — рассмеялся Трей. — Серьезно, Джей, хватит носиться с Лукой.
— Она просто девушка.
— Возможно. Но все равно не упускай шанс.
— Хорошо, если ты расскажешь отцу, что зависаешь не с тем полом.
— Нет. Я с обоими полами.
— Ты